Флоренс и Джайлс - [44]

Смахнув со щеки еще одну слезу, я благодарно улыбнулась:

— Спасибо, сэр, большое вам спасибо.

С одиннадцатым ударом часов я поспешно выскочила за дверь — словно двенадцатый удар сулил мне какой-то ужасный конец — и через приемную, мимо ошарашенного полицейского, понеслась обратно.

У кабинета зубного врача я оказалась как раз вовремя. Только я, задыхаясь, подбежала к дверям, как они открылись и показался мой братец. С одной стороны его поддерживала миссис Филд, с другой — мисс Тейлор. Джайлс рыдал, голова моталась из стороны в сторону, а к лицу был прижат платок, весь окровавопятненный. Мисс Тейлор посмотрела в мою сторону, ее лицо скрывала густая вуаль, так что я не сумела разглядеть ее выражения и понять, заметила она мое отсутствие или все прошло гладко.

Увидев меня, миссис Филд со свойственным ей почтительным видом высвободила руку, и Джайлс, отпустив ее, схватился за меня.

— В чем дело, Джайлс? — шепнула я. — Что случилось?

Он с мученическим видом посмотрел на меня.

— Дантист вырвал мне все задние зубы, — прошепелявил он, а на губах появились красные пузырьки слюны, — он не смог найти, который из них гнилой, вот и выдрал их все… так, на всякий случай.

19

Вы когда-нибудь задумывались, каково оно, быть мертвым? Иногда мне кажется, я так хорошо это знаю, будто я тоже призрак, будто уже умерла и перешла границу миров, чтобы составить компанию мисс Тейлор, «урожденной» мисс Уитекер. Частенько по ночам я потуже заправляю постель, а потом с трудом протискиваюсь под одеяло и тихо лежу, вытянув руки по швам, словно в уютном гробике. Я задерживаю дыхание и воображаю, что темнота в комнате — это могильный мрак. Я представляю, что надо мной крышка гроба. Я думаю о своих похоронах, о том, как все, кого знаю: миссис Граус, Джайлс, может, даже дядюшка, хоть и не могу сказать, что по-настоящему знаю его, Мег и Мэри, и Джон, — все они стоят вокруг темной ямы и смотрят, как гроб со мной опускают в глубомрак могилы. Потом раздается стук — это земля с первой лопаты ударяет о крышку, но скоро звук становится все глуше, глуше, моя могила наполняется, и скоро земля уже падает на землю. Я думаю и о том, как скорбящие возвращаются домой уже почти в сумерках — зимние дни коротки, — уютно устраиваются у камина и заводят разговор обо мне. Но постепенно они переходят к другим темам, и на них незаметно нисходит благодать забвения. Я воображаю, как время от времени кто-нибудь из них вспоминает, что днем они оставили меня лежать в холодной и сырой земле, как понемногу темнеет, а я начинаю свое новое существование здесь, в новом доме, в своей подземной яме.

Когда я возвращаюсь мыслями к мертвому телу, на память приходят «Заживо погребенные» Эдгара По. Тогда я представляю, что еще жива, что кричу и прошу выпустить меня наружу, царапаю ногтями крышку гроба, но надо мной шесть футов земли, меня никто не слышит, лишь я сама слышу свои вопли. Я кричу, кричу, пока голос не отказывает, тогда я могу только хрипеть. И вот, ослабев, я лежу и слушаю собственное дыхание, пока воздух не заканчивается, и нечем дышать и нечего слушать, потому что больше вообще ничего нет.

Мне было жуткодиноко, потому что Джайлс все никак не мог простить вырванных зубов, хотя все они были молочными и скоро все равно бы выпали. Братец злился потому, что почти ничего не мог есть, кроме супа, который он, конечно, тут же возненавидел. Даже перестав обвинять, бедняжка долго еще меня сторонился. Я была благодарна ему за то, что он принес в жертву зубы, позволив мне увидеться с Хедли, хоть наш разговор и не удался, за то, что не выдал меня и не рассказал мисс Тейлор о нашем плане. Правда, я слышала пару словечек, оброненных гувернанткой в разговоре с миссис Граус. Из них я поняла, что, садясь в кресло, братишка кричал «какую-то чепуху» о том, что зубы у него совсем здоровы, а он просто притворялся.

— Если это он притворялся, — рассуждала миссис Граус, — то этот мальчуган — великий актер.

Эти слова заставили меня заподозрить, что бедная женщина, как и я, ни разу в жизни не переступала порога театра.

Итак, я сумела сообщить Хедли о своих опасениях, но за это пришлось заплатить дорогую цену, ведь теперь Джайлс избегал меня и, разумеется, сблизился с новой гувернанткой, а та изо всех сил изображала заботу и сочувствие. Как я ни пыталась объяснить братцу, что ведь это именно она, мисс Тейлор, разрешила дантисту удалить зубы, он меня не слушал. Я то и дело натыкалась на мисс Тейлор и Джайлса, сидящих рядышком, в обнимку, — по-моему, гувернантки не должны вести себя подобным образом. Мисс Уитекер определенно никогда не позволяла себе ничего похожего, да и мне казалось, что это как-то неправильно. Все это означало только одно: хоть мне и удалось привлечь внимание капитана Хедли, зато я своими руками бросила Джайлса прямо в объятия мисс Тейлор, в буквальном смысле. Так я, сама того не желая, невольно поспособствовала злодейке в осуществлении ее плана: помогла сблизиться с Джайлсом и привлечь на свою сторону, облегчив побег и его же собственное похищение.

В день нашей поездки к дантисту случилось еще одно происшествие, изрядно меня напугавшее. После обеда я вышла из столовой. В вестибюле я задержалась у большого зеркала, висевшего там, и стала рассматривать свое отражение. Я увидела высокую, нескладную девчонку, голенастую, как журавль, с длинными руками и ногами и тонкой шеей, с таким бледным лицом, каких не бывает у здоровых людей. Глаза с красными веками были окружены темными кругами размером с блюдце. Белое платье и кружевной фартук висели как на вешалке, как будто в последнее время я не росла, а съеживалась,