Флоренция — дочь Дьявола - [61]

Моника с Гжесем подошли в последний момент.

— Я его всюду провела, — похвасталась Моника. — Даже в весовую, мне туда можно из-за Флоренции. Вы себе даже не представляете, что там творилось после скачки. Вишняк просто рыдал. Непонятно почему, он же выиграл!

— Потому и рыдал, — объяснила я.

— Жуткие сцены там разыгрывались. Туда ворвался какой-то чужой тип, хотел Вишняка побить, его оттащили и выкинули, он сразу же удрал и бросился сюда. Наверное, проиграл.

Отгадала она правильно, но никто из нас не предполагал, до какой степени проиграл этот человек. Слух, что Вишняк взял деньги, подтвердился. Ясное дело, теперь ему придётся их возвращать. Никто его особенно не жалел, поскольку Вишняк наверняка не успел ещё эти деньги спустить, так что отрывать кусок от сердца ему не придётся. Зато все согласились с моим мнением, что глупый трёп игроков слушать не следует. Вот все слушали, слушали и прошляпили Гельвецию, которая оказалась в прекрасной форме. Даже сам Вишняк се недооценил…

Я отправилась домой после скачек, бросив Монику с Гжесем на произвол судьбы. По таинственным причинам друг Моники твёрдо решил, что уедет с ипподрома последним…

Я нажала на кнопку звонка и своим ключом открыла соседние двери. Януш услышал, выглянул из кухоньки, и в этот момент зазвонил телефон. Сделав мне приветственный жест, он поднял трубку.

Разговор продолжался недолго и в основном состоял из монолога на другом конце провода.

— Холера, — сказал собеседник по эту сторону. — Хорошо. Через час.

Он резко изменился в лице. Положив трубку, Януш посмотрел на меня.

— Садись. Я тебе принесу пива, вина, чаю — что хочешь.

— Что-нибудь поесть, — перебила я категорически.

— Я разогрел рубцы, потому что знал, что ты приедешь голодная. Сейчас принесу. И ещё я должен тебя допросить.

Радостная беспечность во мне потихоньку растаяла, ноги подкосились, но ради рубцов я не рухнула у порога, а добралась к стулу возле стола.

— Ну? Что такое?! Что случилось?

— Ты на сегодняшних скачках ничего не услышала, ничего не заметила?

На такой вопрос я была не в состоянии ответить. Я видела и слышала — особенно слышала — чудовищно много. И от этого почти оглохла. Мысль о том, что всю эту какофонию придётся описать словами «ничего не слышала», привела меня в отчаяние.

— Я тебя очень прошу, допроси ты меня как-нибудь подробнее! — потребовала я. — Там ад земной сегодня творился, потому что двери грохотали, а мошенническая скачка не получилась, но я уверена, что тебя не это интересует. Говори как человек и спрашивай по делу!

— Ладно, будет тебе и по делу, можешь не сомневаться. Сперва рубцы, потому что я тоже голодный, ждал тебя…

Я поспешно принялась есть, поскольку боялась, что потом он мне испортит аппетит. Януш не смог долго терпеть.

— В павильоне дирекции, у тебя под носом, совершили убийство, — сухо сказал он. — Одного типа застрелили. Может быть, ты сумеешь это как-то прокомментировать, потому что твой допрос должен состоять как раз в том, чтобы ты высказала собственные наблюдения.

Христе Боже милосердный!..

— Ясно одно: я ни на какой труп там не натыкалась, — ответила я помолчав. — Кого убили-то?! Что касается выстрела, так его могли расстрелять из пушки — и все равно никто не услышал бы, такой там стоял грохот. Нет, не так. Никто просто не обратил бы внимания. На первом месте среди наших акустических впечатлений стояли те самые чёртовы двери. В каком месте его убили? Постой! Это не тот, что за вешалкой?!

— Какой за вешалкой?

Я вспомнила страшно расстроенного типа, прислонившегося к экрану батареи. Он торчал там как-то отчаянно безнадёжно. Я рассказала про него. Януш покивал головой.

— Все правильно, его нашли именно в этом углу. Он был не пьян, а мёртв. Нашёл его Гжесь.

— Господи, так вот почему он хотел остаться до конца! Он что-то подозревал? Хотел проверить, не привлекая внимания?

— Не ты меня должна допрашивать, а я тебя! Что ты ещё на эту тему знаешь?

— Совершенно ничего. То, что сказала Моника. Какой-то тип хотел побить Вишняка, а потом прибежал в павильон, не знаю, какое отношение это имеет к делу, но что-то такое там произошло. Может, это тоже имеет отношение к убийству, пусть этот ваш Гжесь допросит Монику… Да что я такое говорю, он ведь был при этом! Он там видел то же самое, что и она!

— Ты сделала какие-нибудь выводы? Я понимала, о чем он спрашивает. Я глубоко задумалась, пожирая тем временем остатки рубцов.

— Предупреждаю тебя, что мои выводы могут оказаться ошибочными. Пока что у меня одна мысль: кто-то сговаривался с Вишняком, чтобы тот придержал Гельвецию. Гельвеция пришла первой, и кто-то другой — работодатель, спонсор — страшно проигрался… А он должен был страшно проиграться, потому что все деньги были поставлены на Скорека с Зимничеком, без Гельвеции. Этот проигравшийся затем замочил своего подчинённого, который так скверно все устроил. Может быть, он подозревал убитого в присвоении денег. Это может быть единственной причиной, связанной с сегодняшними скачками, но они с тем же успехом могли поубивать друг друга из-за измены жены или чего-нибудь в том же роде.

— Нам нужны твои соображения, касащиеся исключительно скачек. Через час.., нет, теперь уже через сорок пять минут, я увижусь с ребятами, в том числе с Гжесем. Ты в какое время видела жертву?