Флора и фауна - [98]

Фомин спрятал недовольство и возражения, отвернувшись, и лишь кивнул согласно. Понимал — Бройслав серьезен, как никогда, если контуженного на всю голову Лейсела Гербера к девушке приставить решил. Пес не просто верный — лишенный своего мнения и послушен лишь Бройславу. Недаром этого верзилу молчуна ребята «Лесси» прозвали, хотя вернее было бы Терминатором назвать — один в один железяка бесчувственная. Не человек — робот. Даже Гарик ему не указ.

Если так — придется дружить с этой сукой, а то не сдержись — шею свернет, не думая.

Придушить бы девку, но руки Энеску всему составу своей гвардии по самые локти отрубил — теперь и дышать в ее сторону через раз будут.

В три ночи Бройслав получил пузырек с бесцветной жидкостью. Посмотрел на него, выставив на свет, и улыбнулся его загадочному мерцанию: завтра ты станешь моей, Леночка. Вот оно твое согласие — в моих руках.

Пять миллилитров — пятьсот тысяч. Но разве это цена, если одной капли хватит, чтобы десять человек стали твоими послушными игрушками на сутки.

А Бройславу нужен всего один человек, всего одна женщина. И ему без разницы как он ее получит.

Глава 25

Я огляделась — Бройслава не было, он так и не пришел. Это уже похоже на пренебрежение и даже охлаждение. Значит проняло его досье, хорошо, — отнесла его отсутствие в файлы мозгового досье, в список минусов. Самый лучший способ охладеть к мужчине — видеть в нем лишь плохое. В этом отношении мне было просто — я отточила умение не увлекаться до совершенства, напевая мысленно в моменты сердечного трепета песенку из фильма "Собака на сене". Не знаю как Де Вега, впечатления особое он на меня не произвел, а вот фильм весьма большое. Просто пособие по обольщению мужчин и охлаждению своей горячей крови.

Я приняла душ и, накинув привычно рубашку Бройслава, на цыпочках прокралась по его покоям, желая изучить их досконально. Спальня секретов особых не хранила, лишь убедила в том, что мне уже было понятно: Энеску привык к роскоши и себя уважает. Ни одной грошовой вещи, пустой или ненужной.

Вышла и наткнулась на Канн. Худой, мумифицированный то ли китаец, то ли кореец кивнул мне, приглашая куда-то.

Да, ради Бога, пойдем, лапочка, посмотрим, что ты хочешь мне показать.

И замерла на пороге в оранжерею: фу, ты! А думала, что удивит. Цветущим коланхоэ, например!

Ничего подобного: за накрытым к завтраку столом в зарослях сидел Бройслав в халате на босу ногу и, выставив ступни на мое обозрение, читал Кафку.

Гурман, блин! Ну, после моего досье прозаик, кстати.

По моему разумению, Энеску должен был пребывать в растрепанном состоянии и, если уж не буянить, то выглядеть хмурым и помятым, но тот цвел как орхидея на клумбе

— Доброе утро, — глянул на меня с лукавством и насмешкой, словно понял, что я не ожидала его видеть. — Присоединяйся, — кивнул на кресло рядом.

А почему бы нет? Поджаристые круассаны весьма заманчиво источали аромат и видом своим будили аппетит.

Я прошла и хлопнулась напротив Энеску, с другой стороны стола, заняв ту же позу, что и он — ноги на стол.

Он рассмеялся, отложив книгу:

— Мне все больше нравится следить за тобой, ты уникальна, дерзкая женщина.

— Угу, — набила рот выпечкой. Что ты, милый, со мной еще не так забавно! Подожди, сейчас покушаю…

Бройслав будто понял, скрыл лукавый блеск глаз ресницами и сунул в рот виноградину.

Гад, — тут же разозлилась я, почувствовав как от этого простого жеста у меня в груди жарко стало. Нет, умеет же этот самец даже завтрак в эротическое шоу превратить!

Ладно, поиграем.

Я начала с томной задумчивостью поглядывать на него и мило облизывать ложечку, медленно и заманчиво поедая мороженное из креманки.

Энеску прищурился:

— Иди сюда, — позвал.

Проняло? Еще бы!

И показательно клацнула зубами по серебряному прибору. Энеску дрогнул, снял ноги со стола и качнулся ко мне:

— Ты так и будешь противится мне и себе?

— Тебе.

— Не-ет. То, что ты постоянно выбираешь позицию напротив, не говорит, что я враг тебе, скорее выдает опасения. Наверняка их много. А у меня их нет.

— Поздравляю. НЛП, психотренинги? Конечно, как иначе плавать в акватории бизнеса, умело лавировать меж акул и гарпунить китов?

— Ерунда, — отмахнулся. — Все проще и пошлее. Грязнее, как ты знаешь.

— И потому тебе не нравятся наивные девственницы? Предпочитаешь гетер со стажем?

— Ты о досье? — он отвернулся, пододвинул к себе вазу с виноградом. — В нем много белых пятен. Например, зачем тебе понадобились деньги?

— Глупый вопрос! Как женщине без фантиков на парикмахера, солярий, безделушки, милые шмотки?

— Возможно. Но ты была еще дитя и мало что себе хотела. В досье сумма, которую не хватит ума потратить малолетке.

— О-о, не зарекайся! У меня богатая фантазия. Были бы деньги — потратить не проблема.

— По вчерашним покупкам я бы не сказал.

Я беззаботно пожала плечами: не поверишь, милый, мне все равно, что ты думаешь.

— Хочешь, угадаю, почему ты стала работать на Макрухина и куда пошла первая тобой заработанная сумма? Мать. Кто-то наколол тебя. Сказал, что она может вылечиться, только стоит это очень, очень много. Ты поверила и устроила в дорогую клинику. А толку не было. Сколько она пила до этого? Десять лет, пятнадцать?