Флора и фауна - [43]

Мужчина усмехнулся и поспешил отвернуться.

— Зоя, я не тот, кто вам нужен.

Ясно: сейчас начнется рекламная акция того, кто мне нужен.

— Как вы относитесь к деньгам?

— Положительно.

— Хотите заработать?

— Жажду.

Как я ни пыталась скрыть сарказм, он все равно прорывался во взгляде и интонации голоса, и Леонид его уловил:

— Я не шучу. И щедро оплачу ваши услуги.

`Половые? — скривилась на этот раз мысленно.

— Хорошо. Ваша сумма?

— За что?

— За необременительное для вас путешествие за границу и… знакомство с очень богатым и влиятельным человеком недурной наружности.

Угу. Наконец-то озвучил, что сразу было понятно.

— Какие же проблемы у этого недурного внешне человека? Внутренние?

— Почему? У него нет проблем.

— Тогда зачем ему я?

— Резонный вопрос. Хорошо, давайте говорить начистоту, — отодвинул тарелку и я следом. — У меня есть друг. Мы связаны с ним много лет самой крепкой дружбой…

— Когда у него день рождения?

— Не понял?

Ой, ну, Джеймс Бонд, излагающий мне теорию относительности!

— Вы хотите сделать подарок своему другу. Человек он, как вы его рекомендовали, избалованный и угодить подарком трудно, вы решили стать «оригиналом» — подарить меня. Вот я и спрашиваю — когда у него день рождения, и молчу об этической стороне дела. Это отдельная тема разговора. Долгая.

— Зоя, вы не совсем поняли меня…

`Милок, у меня со слухом и головой все в порядке'.

— Мой друг очень несчастный человек…

`Можно, ты его сам пожалеешь? А то у меня носового платочка с собой нет'.

— Видите ли, у него есть своеобразное пристрастие…

`Отклонение. Удивил! У кого их нет. Одни дам в торте любят, другие виски с соком алоэ. И ничего, живут, никому не мешая, психбригаду не вызывают'.

— Я хотел бы, чтоб вы избавили его от него.

— Отчего избавить?

— От пристрастия. Он буквально сохнет по одной, придуманной им женщине.

— Придуманной?

— Да. Я предлагаю вам занять ее место, излечить его, сыграв роль его мечты, и получить за это… Что вы хотите?

— Замуж. За вас.

— Это невозможно. Вы составите счастье любого мужчины, но я занят, и мое сердце уже отдано…

— Перетрухиной.

— Галине, — поправил сухо. — Я счастлив и хочу, чтобы мой друг тоже стал счастливым человеком.

`Это вряд ли', - предупредила честно, но не вслух.

— Тогда сделка не состоится, — хотя предложение заманчивое, а главное, своевременное. Но о моей выгоде ты не знаешь, а я о твоей уже догадалась. Значит, козырь у меня, значит, я и банкую.

— Давайте реально посмотрим на ситуацию. Я вам не нужен, Зоя…

`Мне никто не нужен, даже я сама себе'.

— … вы не испытываете ко мне никаких чувств. Все ваши слова пусты, соблазнение — игра. Вам хочется успешно устроиться, во мне вы увидели всего лишь удачную партию, но уверяю вас, та партия, что предлагаю вам я, еще более завидна. Решайтесь.

— Предлагаете выйти замуж за вашего друга?

— Нет, — он даже отпрянул. Показательно я выгляжу в глазах искушенного населения.

— Что так? — мои глаза превратились в узкие щелочки. Злость опять проникла сквозь завесу искусной игры в невинное создание. Но на этот раз можно, потому что она мотивирована и абсолютно заслужена Сергеевым. Привычка считать стервой и оторвой меня значительно бесила, потому что я и не скрывала, как другое зверье: животное не маскировалось под бабочку, будучи пантерой.

Да, я лгу и лицемерю, играю и хорошо. Лучше играть самой, чем будут играть тобой, но как же это раздражает битые карты! И понятно, я тут же стерва, потому что они вовремя не подсуетились, не стали такими же, не могут, как я, искусно укусить и вовремя увернуться. И, конечно, оторва, потому что мне ровно на все, на себя, на них, на весь человеческий зоопарк, в котором ценятся лишь шкурки убитых врагов. И жизнь в нем пошлая, грязная и жесткая, но разве это мои правила, моя в том вина? Или я виновна в том, что чуть ловчее, чуть быстрее, чуть гибче, в том, что воспринимаю мир, таким, как есть, и не верю в пошлые лозунги пустобрехов? В том, что реально смотрю на вещи и называю их своими именами?

Тогда я стерва. Но прежде чем называть меня так и шарахаться в сторону, как от чумной, оглянись и посмотри внимательно, найди хоть одного святого, хоть одну не стерву или не желающую ею стать, покажи хоть одного действительно человека.

Да, я не живу по правилам стаи, и, выбрав однажды пусть относительно честное одиночество, все же я более уважаю себя, чем стая шакалов, что живет по законам толпы и грызет своих же за то, что они чуть смелей, чуть светлее.

А злость вполне понятна и сопровождает меня, пожалуй, с детства, когда я поняла, насколько отвратны правила этого ареала, гордо называющего себя человечеством, которое и навязывает и вынуждает жить по ним, за это же потом осуждает.

И я существую, сатанея от грязи, с которой постоянно должна сталкиваться лишь потому, что явилась на свет. И живу во сне, где в истинном свете без примеси черноты могу быть сама собой. Там я, наверное, ангел, но чтоб спасти его здесь, должна быть стервой и буду, яростно защищая хоть грамм, клетку, каплю света, греющую больше и лучше, чем купюры. Тот мир бесценен для меня, там я не одинока, там есть он… И на него я тоже зла, потому что здесь он мираж, фантазия, а там реальней любой материи.