Флора и фауна - [107]

— Гипотетические вопросы и место ты для них выбрал неподходящее, — оскалилась, тяжело дыша.

— Думаешь? Но спроси тебя в другой обстановке ты ведь не скажешь.

— Я и сейчас не скажу.

— Тогда мне придется убить твою пешку.

— За что?

— Гипотетические вопросы и место ты для него выбрала неподходящее, — с насмешкой посмотрел мне в глаза Энеску.

Наверное, девяносто из ста женщин на моем месте размечтались сбежать от него, а еще восемь просто выжить. Одна упала бы в обморок… а я не знала, какое направление действий выбрать — он мешал, мутил разум не столько возмутительностью поведения и вопросов, сколько своей властной нежностью, граничащей с грубостью. Я понимала, что он делает, к чему ведет, почему так себя ведет. Он словно зеркало отразил всю кривизну моего сознания и выказал глупость и бесперспективность моих действий.

— Я не выпущу ни тебя, ни его, пока ты не ответишь на мои вопросы, Леночка.

— Я обижусь…

Лучше угрозы не нашла? Сдаешь родная, сдаешься.

— И простишь, — продолжил за меня, открыв мне то, что я еще не поняла. — Как я. Вся смехотворность ситуации в том, что ни ты, ни я не можем обидеться друг на друга, чтобы ни сотворили, как не сможем уже жить, как раньше, врозь.

— Неправда. Есть границы, которые никому не дано переступать.

— Например? Где эта граница для нас? Ты хотела узнать, где она у меня? Или где у тебя? Я помогу, Леночка, и открою тебе большую «тайну» — ее нет.

Его ладонь начала скользить вниз по животу, стремясь к подолу платья:

— Ты испытывала меня, не так ли? Хотела знать, как я поведу себя, что буду делать, как прореагирую на твою эскападу? — его дыхание стало жарким и бросило в дрожь. Ладонь проникла под материю. Одно движение и трусики полетели к чертям. — Ты шла по обычной схеме и думала, я пойду тем же путем? Нет, родная, ты не ждала от меня простого решения, ты прекрасно понимала, чем дело закончится.

Я бы возмутилась, но вдруг поняла, что он прав, четко и ясно поняла, чего же я хотела… и получила. Его ладонь легла на лоно и пальцы начали ласкать его.

— Этого ты и хотела, — прошептал он. — Убедиться, что пути назад нет, и я тот, что всегда правильней поймет тебя и даст то, что ты хочешь. Мы с тобой одно целое. И не нужно испытаний, чтобы понять, мы похожи как близнецы.

Я вскрикнула от острого ощущения вспыхнувшего глубоко внутри меня и еле устояла на ногах. Впрочем, упасть бы не смогла — Бройслав держал крепко.

— Что же ты молчишь, Леночка, нечего сказать? Или возражений нет?

— Убери их, — прохрипела я, кивнув на охранников и Печи, что во все глаза завороженно смотрел на нас.

— Смущает? А использовать его тебя не смущало?

— Нет.

— Тогда он нам не помешает.

— Я хочу тебя, — призналась.

— Я понял, — сказал спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном. Вот это меня уже возмутило. Нет, мне было по большому счету начхать, смотрят на нас или нет, на асфальте Бройслав возьмет меня или у стены, но не с таким отношением.

— Сукин сын! — зашипела и забилась в его руках, пытаясь вывернуться. Бройслав подхватил меня и уложил на капот, зажал руки и рванул платье с тела — стразы мелкими искрами брызнули во все стороны. Я извернулась и все же въехала ему в ребра коленом, но толку не добилась.

— Лучше отпусти, — посоветовала.

— Иначе что?

Ответа у меня не было, он куда-то убежал под давлением искусных ласк:

— Ничего, Леночка, в том-то и дело — ничего. Ни мне за то, что хочу тебя сейчас и здесь и возьму, ни тебе за то, что ты намеренно выводила меня из себя, флиртовала с каким-то пингвином. Плевать тебе на него. Ты же чуть не зевала и все равно продолжала игру. Не он тебе был важен — я. А мне важна ты, — и вошел в меня. Я выгнулась и закричала. Наслаждение было настолько острым, что меня накрыло, смывая из головы остатки разума. — Кричи, девочка моя, кричи, — прошептал Бройслав. — Кричи громче, от радости, не от беды.

— Отпусти руки, — взмолилась я.

— Зачем?

— Я хочу обнять тебя.

— Нет. Не время.

— За Иво мстишь?

— Тебе? — в его глазах мелькнула печаль. — Глупенькая, я скорее отомщу ему… или себе за то, что не нашел тебя раньше, пока твоя душа не оледенела от одиночества.

— Тогда отпусти.

— Ты тут же ускользнешь. Нет, родная, я не отпущу. Сейчас ты в моей власти и намерен выяснить то, что мне еще непонятно. Я не хочу подобного экстрима, в следующий раз мне действительно придется убить того, с кем ты станешь флиртовать. Мне было больно, Леночка.

— Мне жаль… прости…

— Не стоит. Лучше расскажи, что ты хотела? — прошептал.

Его голос сводил меня с ума, а ласки расслабляли. Бройслав действовал на меня, как наркотик, и я не смогла промолчать:

— Узнать, понять.

— Что? Что буду делать? Чем тебе грозит связь со мной? Как видишь, ничем кроме блаженства.

— А другой?

— Другой? — он замер надо мной, с любовью вглядываясь в лицо. — Другая бы осталась с Печи, я даже к ним не подошел.

— И ты бы отпустил?

— Да. Сначала. А потом убил обоих. От меня не уходят, девочка, — и впился в мои губы.

Невыносимо было лежать распятой на капоте и чувствовать, как язык Бройслава заполняет рот. Энеску полностью владел мной и вместе с возмущением на эту тему пришло вдруг осознание — мне нравится принадлежать ему.