Любимец своего хозяина, конь был выхолен и чувствовал это.
Как все мексиканцы высшего класса во время своих путешествий, незнакомец был вооружен с головы до ног. К седлу было привязано лассо, из-за плеча выглядывал карабин, за поясом заткнута пара пистолетов, в стремя упиралась длинная пика, а из-за узкого голенища сапога торчала рукоятка длинного ножа. Это был тип богатого мексиканца из Соноры.
Изысканным движением наклонившись к Тио-Лукасу, он взял протягиваемые ему карты и начал перебирать и рассматривать их. Но тут взор его упал на протиснувшегося к нему леперо.
— А! Ты здесь, земляк? — покровительственно обратился он к нему.
— К вашим услугам, дон Марсиаль, — отвечал леперо и прикоснулся рукой к обтрепанным полям своей шляпы.
Незнакомец улыбнулся.
— Будь так добр, пометай за меня карты, а я закурю.
— С удовольствием.
И леперо радостно бросился вперед.
Тигреро, или дон Марсиаль (как будет угодно читателю называть его) вынул из кармана огниво в золотой оправе и начал спокойно высекать огонь, в то время как леперо метал карты.
— Сеньор, — проговорил он наконец жалобным голосом.
— Что такое?
— Вы проиграли.
— Ну, так что же. Тио-Лукас, возьмите сто унций в моем кошельке.
— Я уже взял, ваша светлость, — сказал банкир. — Не угодно ли вам подержать еще?
— Конечно! Но только не на такие пустяки, разумеется. Я люблю, чтобы игра была хоть сколько-нибудь интересна.
— Я держу, сколько вашей светлости будет угодно поставить, — отвечал банкир, острый взгляд которого успел уже заметить в кошельке незнакомца среди обильного количества унций золота с полсотни бриллиантов самой чистой воды.
— Гм! А в силах ли вы держать то, что я могу поставить?
—Да, без сомнения.
Незнакомец пристально посмотрел на него.
— Даже если я поставлю тысячу унций?
— Я держу вдвое, если ваша светлость рискнет поставить их, — невозмутимо ответил банкир.
Презрительная улыбка вновь появилась на надменных губах всадника.
— Я-то всегда рискну, — ответил он.
— Итак, две тысячи унций?
— Согласен.
— Мне метать? — робко вопросил Кукарес.
— Отчего же нет, мечи!
Леперо дрожащей от волнения рукой взял колоду.
Среди окружавших стол зрителей наметилось оживление, все впились в карты.
В эту минуту в доме, против которого установил свой игорный стол Тио-Лукас, отворилась дверь на балкон, и из нее вышла девушка чудной красоты, небрежно оперлась на балюстраду и стала рассеянно смотреть на улицу.
Дон Марсиаль обернулся к балкону и приподнялся в стременах. Лицо его осветилось радостью, глаза заблестели, он снял шляпу, почтительно поклонился и крикнул через улицу:
— Привет вам, донья Анита!
Молодая девушка покраснела, бросила на него жгучий взгляд из-под черных бархатных ресниц, но не произнесла ни слова.
— Сеньор, вы проиграли, — не будучи в состоянии скрыть своей радости, воскликнул Тио-Лукас.
— Ну и отлично, — ответил дон Марсиаль, даже не взглянув на него, словно очарованный чудной девушкой на балконе.
— Вы не играете больше?
— Напротив, я удваиваю ставку.
— Ага! — мог только проговорить банкир, отступив на шаг при таком предложении.
— Впрочем, я ошибся. Я не то хотел предложить вам.
— А что же, сеньор?
— Сколько у вас там на столе? — спросил он с презрительным жестом.
— На столе… ну… около семи тысяч унций.
— Только-то? Ну, это немного.
Присутствующие с недоумением и ужасом взирали на чудного незнакомца, который швырял унциями и бриллиантами, как другие грошами.
Девушка побледнела и бросила на молодого человека беспокойный взгляд, полный мольбы.
— Не играйте, перестаньте! — крикнула она дрожащим голосом.
— Благодарю вас, благодарю, сеньорита, но ваши чудные глаза должны принести мне счастье. Я отдал бы все золото, которое лежит тут на столе, за тот цветок, который вы держите в руках и к которому вы прикасаетесь губами.
— Не играйте, дон Марсиаль, — повторила молодая девушка, и с этими словами она ушла в комнату и затворила дверь.
Случайно или нарочно, но из руки ее выпал чудный цветок. Дон Марсиаль пришпорил лошадь, подхватил его на лету и спрятал у себя на груди, страстно прижав несколько раз к губам.
— Кукарес, — обратился он к леперо, — открой карту.
Кукарес повиновался.
— Шестерка червей, — проговорил он.
— Ага! — воскликнул дон Марсиаль. — Клянусь всем, что есть святого, мы должны выиграть: это масть сердца, масть любви. Тио-Лукас, я ставлю на эту карту сумму, равную той, которая лежит сейчас у вас на столе.
Банкир побледнел, колебался несколько мгновений, окружающие уставили в него свои жадные взоры.
— Ба-а! — проговорил он через минуту. — Невозможно, чтобы он выиграл. — И затем громко прибавил: — Хорошо, сеньор, я принимаю.
— Сосчитайте, сколько у вас есть.
— Не стоит, сеньор. Здесь девять тысяч четыреста пятьдесят унций золота 4.
Услышав такую чудовищную цифру, окружающие вскрикнули от изумления, алчные взгляды загорелись.
— А я думал, что вы богаче, — иронически заметил загадочный всадник. — Ну ладно, идет, играем на девять тысяч четыреста пятьдесят унций.
— На этот раз метать будете вы, сеньор?
— Нет, для меня не существует сомнения, вы должны проиграть. Но я, Тио-Лукас, хочу показать вам, что я выиграл вполне законно. Поэтому доставьте мне удовольствие, потрудитесь метать сами. Вы сами, таким образом, поможете себе разориться, — ядовито добавил он, — и вам не на кого будет пенять.
