Флибустьер - [4]
- Прости, - произнес Алекс устало, что сильно встревожило Дункана, наконец-то повернувшегося лицом к другу. - Я не отрицаю, что в последние дни у меня сдают нервы.
- И, я полагаю, не без причины, - тихо предположил Дункан, складывая и убирая письмо Филиппы с большей нежностью, чем он признался бы вслух, в верхний ящик стола. - Или же твое настроение, как у особ слабого пола, находится под влиянием луны?
- О Господи! - вздохнул Алекс. - Ты меня сведешь с ума!
- Все может быть, - спокойно отозвался Дункан, - Но, тем не менее, мне бы хотелось звать, что именно тебя тревожит. Мы по-прежнему друзья, не так ли? Кроме того, человек, подверженный тревоге плохой командир, склонный к совершению серьезных ошибок. - Он философски вздохнул. - Если твоими помыслами завладела какая-нибудь хорошенькая девица, то, по моему мнению, единственным разумным выходом было бы немедленно освободить тебя от твоих обязанностей, пока кто-либо из подчиненных не пострадал от последствий твоей озабоченности.
Тонкое лицо Алекса потемнело и напряглось, когда он встретил испытующий взгляд Дункана, и в его глазах читались раздражение и что-то очень напоминающее отчаяние.
- Доколе? - спросил он хриплым шепотом. - Доколе нам еще терпеть эту бесконечную войну?
Дункан поднялся, но не для того, чтобы приблизиться к Алексу. Он слишком хорошо знал, что в иные мгновения неудачное слово вместо успокоения только подтолкнет человека к гибели.
- Пока мы не победим, - ответил он решительно. Огромный просторный Дом, выстроенный еще в середине семнадцатого века, дышал, как живое существо. Белокаменный дворец - бог, ступни которого лизало в беспредельном поклонении сапфирово-синее море, был для Дункана тихой гаванью, подобно радушным объятиям женщины с нежным сердцем. Дом давал ему не только убежище, но и утешение.
Но, увы, Дункан был обручен со своим кораблем «Франческа», быстроходным судном, бесстыдно названным в честь его первой любовницы, скучающей жены британского пехотного офицера Шеффилда. Хотя она много лет назад была с позором отправлена в Англию, где до сих пор, как утверждали сплетни, пребывала в состоянии жалкого бесчестия, ее муж остался в колониях, выжидая подходящей возможности для отмщения.
Дункан стиснул зубы, припоминая все подробности той истории, хотя в течение многих лет приказывал себе все забыть. Он дернул плечом раз, другой, как будто на его спине вновь ожили старые шрамы - следы ненависти соперника. Ему было пятнадцать лет, когда Шеффилд приказал выставить его у позорного столба и высек до потери сознания.
- Иногда я думаю, - произнес Алекс, и Дункан, вздрогнув, очнулся от горьких воспоминаний, - с кем ты воюешь с Матерью - Англией или с ревнивым мужем прелестной Франчески?
В подобной способности Алекса проникать в чужие мысли не было ничего нового, так же как и в реакции Дункана.
- Я буду чрезвычайно признателен, - ответил он резко, - если ты оставишь при себе свои дурацкие и сентиментальные попытки мистического предвидения.
Алекс выкатил глаза. - Ну так вот! - произнес он в следующее мгновение, симулируя экстаз откровения. - Мы захватим майора Шеффилда, свяжем его, как рождественского гуся, чтобы он не мог заткнуть уши, и заставим его выслушать твой словарный запас в полном объеме! Через полчаса он будет умолять о пощаде.
Несмотря на охватившие его воспоминания, Дункан хлопнул друга по плечу и засмеялся.
- Например, я могу прочесть ему всю «Божественную комедию» Данте, - сказал он.
- По-итальянски, естественно, - кивнул Алекс. - Со всеми примечаниями.
Дункан убрал руку с плеча друга. Выражение его лица было не менее торжественным, чем его голос.
- Если ты хочешь перековать свой меч на орало и до конца своих дней возделывать землю, - заявил он, - я пойму тебя, и ты нисколько не упадешь в моих глазах.
- Знаю, - откликнулся Алекс. - Я устал всей душой от этой проклятой войны и мечтаю осесть где-нибудь, жениться и завести полный дом детей. Но, если я не буду сражаться, сыновья и дочери, которых я надеюсь родить, будут такими же бессловесными перед лицом Парламента, как мы. - Он замолчал и запустил пальцы в волосы, которые, как всегда, были безнадежно растрепаны. - Нет, друг мой, как сказал бы мистер Франклин, если мы не будем вместе держаться, нас вместе повесят. Я буду сражаться до конца - своего собственного или конца войны, на что будет Божья воля.
Дункан улыбнулся, и в этот момент раздался далекий приглушенный звон обеденного колокола.
- Ты прав, и мистер Франклин тоже. Но я должен сделать поправку к одному из твоих замечаний. Нас, бунтовщиков, вряд ли можно обвинить в том, что мы «бессловесны перед лицом Парламента». Я думаю, что наши пули и ядра достаточно красноречиво говорят за нас.
Алекс кивнул и улыбнулся. Обеденный колокол зазвонил снова, на этот раз настойчиво.
Не говоря ни слова, двое мужчин направились в другой конец огромного дома, торопясь наполнить свои пустые желудки. Они сели за длинный стол в обеденном зале с десятью выходящими на море стрельчатыми окнами, глядя, как по пляшущим волнам разливается ослепительный солнечный свет. Мгновение потрясающей красоты коснулось души Дункана предчувствием, то ли предостерегая, то ли обещая что-то, а может быть, и то и другое одновременно.
Когда Филип Бригз, директор нескольких мельбурнских театров, предложил начинающей актрисе второсортного лондонского театра Мэгги Чемберлен две вещи, которых ей хотелось больше всего на свете: жениться на ней и главную роль в шекспировском «Укрощении строптивой», она, не раздумывая долго, отправилась вслед за женихом в далекую Австралию. Но «жених» и не собирался выполнять свои обязательства, поэтому Мэгги оказалась на берегах Австралии без средств к существованию, да еще должна была отработать проезд.
Проведя десять лет вдали от дома, Джейси возвращается к отцу, дни которого сочтены. Зная об этом, он старается устроить жизнь дочери, оставляя ей в наследство даже… мужа.
Лили Чалмерс мечтала только о двух вещах - о собственной ферме и о встрече с сестрами, которых не видела с детства. И у нее не было ни малейшего желания выйти замуж. Но гордая невинная Лили не знала, что такое настоящее желание, пока не увидела майора Калеба Холидея...
Красивая, добрая, самоотверженная Уиллоу в свои девятнадцать лет уже дважды стояла перед алтарем. Но первый обряд оказался нелепой шуткой молодых повес, а во второй раз она согласилась дать брачный обет под угрозой жестокого шантажа.
Семилетней девочкой Кейли Бэрроу увидела в старинном зеркале бабушкиного дома мальчика, жившего... сто лет назад. Спустя много лет, унаследовав особняк, Кейли вновь видит в зеркале Дерби Элдера —своего повзрослевшего героя, а затем узнает, что он в своей жизни был разбойником и погиб в перестрелке. Но Кейли уже не представляла себе жизни без своего разбойника...
Еще девочкой Меган с помощью неведомого волшебства переносится в средневековую Англию. Там, по обычаям той эпохи, ребенком она обручается с Дэйном Сент-Грегори. Формально являясь мужем и женой, они никогда не видели друг друга... Путешествия во времени, страдания неразделенной любви, разлука ожидают героев. Обретет ли Меган счастье, сумеет ли перехитрить жестокую судьбу?
Актуальная проблема выбора — мир или война, любовь или ненависть, дружба или личная выгода, норма или порок, мечта или реальность, не только в окружающей действительности, но и внутри личности. Отдельная территория окружена зоной отчуждения. Власть сосредоточена у Альянса «Черных лилий». Старый режим (мир, каким мы его знали) был свергнут Революцией «Черных лилий». В их символике лилия — всходы новой жизни, черный цвет — грязь, из которой поднялось новое поколение. Каждый революционер — лепесток «Черной лилии». Действие начинается спустя пять лет после революции, порядок еще не успел установиться.
В Ледяном дворце, переливающемся в задумчивом свете звёзд словно роскошное бриллиантовое ожерелье на шейке первой красавицы, было по-праздничному весело и оживлённо. Ещё, ведь такой прекрасный повод для встречи: празднование Нового года, который по традиции отмечали не в ночь с тридцать первого декабря на первое января, как это принято у людей, играющих со временем, словно непослушные котята с клубком шерсти, а в ночь с тринадцатого на четырнадцатое января. Некоторые люди, однажды побывавшие на торжестве в Ледяном дворце (стоит заметить, что такой чести удостаивался далеко не каждый смертный) называли это торжество Вторым Новым годом, а позже его и вовсе переименовали в Старый Новый год.
В этом мире "ИКЕА" торгует не только шкафами, а Речь Посполитая, вполне себе русскоязычная, раскинулась от океана до океана. Здесь есть aйфоны, хипстеры и каршеринг. В этом мире нет млекопитающих, хоть и есть люди. Но есть ли в этом мире сострадание?
Когда мне было шесть лет, в нашей кладовке поселилось нечто. Сначала это никак не проявлялось, но я знала, что оно ждет своего часа. Затем начали слышаться шорохи, поскуливания и прочее. Конечно же, мне никто не верил. Да и сейчас, когда я выросла, все считают это детской выдумкой. Так было до тех пор, пока я не рассказала все своей подруге Лине. Но лучше бы я этого не делала… Начались странности, да какие! Парень подруги, Юра, встретил меня у университета и так настойчиво предлагал проводить, что я чуть не согласилась.
Что делать, если вас спас из-под колес машины ангел? Бежать! Что делать, если друзья оказываются опасными врагами и не совсем людьми? Скрываться. И что делать, если харизматичный незнакомец предлагает руку помощи? Конечно же, принять ее. Пусть будет сложно. Пусть внутри проснется непонятная сила. Главное, что он будет рядом. Всегда. Ведь так?
Где-то там есть Истинный Мидгард, в котором грабят людские селения йотуны, инеистые и огненные, куют свое загадочное оружие темные альвы — и живут оборотни. Но берегись и не касайся одной из рун в тот час, когда такой же руны касается рука оборотня — потому что если тебе выпала руна Райдо, означающая путешествия, и руна Гебо, означающая брак, то ещё неизвестно, какая судьба выпадет тебе самой… .