Флейтист - [12]

1-й ПЬЕРО. ...мемуары покойника?

2-й ПЬЕРО. Нет, это просто поток мыслей. Воспоминания, мысли, нюансы, понимаешь?

1-й ПЬЕРО. А почему он все время говорит, что уже умер?

2-й ПЬЕРО (раздраженно). Откуда я знаю! Может, он хочет быть естественным? В таком случае, он хочет невозможного.

1-й ПЬЕРО. Чем сидеть на кухне в зимней шапке, как идиот, взял бы да и записал мысли на бумагу, отнес бы в популярный журнал...

2-й ПЬЕРО. А я бы на месте главного редактора нипочем не напечатал! Во-первых, это дремучий лжеромантический бред, во-вторых, гнусный поклеп. У нас нету безработных! А насчет "слуги народа" - вообще свинство.

1-й ПЬЕРО. Действительно, чего на старика обижаться? Я лично никогда не обижаюсь.

2-й ПЬЕРО. Как, и у тебя были случаи?

1-й ПЬЕРО. Еще бы. Я как-то решил в Париж смотаться. И деньги были. Ну, пошел на комиссию. Там такая комиссия есть - отбирает, кого пустить за границу не стыдно.

2-й ПЬЕРО. Но ты чист перед любой комиссией! Что с тебя взять: у тебя даже начальное образование незаконченное!

1-й ПЬЕРО. ...В комиссии тоже старик председателем был. Ну, это, я тебе доложу, среди всех "слуг народа" - самый что ни на есть слуга! Прицепился он ко мне: зачем тебе в Париж да зачем, разве в любезном нашем отечестве уже смотреть нечего? Я бы ни за что не раскололся, да этот дед манерами меня взял, я с детства уважаю интеллигентное общество, а он мне руку подал и курить разрешил. Я и не сдержался. "Как, - говорю, - разве вы не знаете, зачем в Париж ездиют? А по всяким таким домам походить!" И подмигиваю дедуле.

2-й ПЬЕРО. Не пустили дурака. Так и надо - чтобы не позорил отечество.

1-й ПЬЕРО. Ты сам дурак! Меня из-за валюты не пустили. Старик по секрету признался: не хватает валюты. Один наш дорвался до одного парижского домика, а расплатиться - не хватило. Ну и скандал. Так что я на "слуг народа" не обижаюсь. У них работа адская.

2-й ПЬЕРО. Да-а, это вам не на флейте всякие сюсюрандо высвистывать...

(Удаляются, щелкая семечки и сплевывая шелуху).

"ОВУХ" - Организация по Ведению, Учету и Хранению "Дел", сиречь Книга Жизни. Химера, рожденная моим воображением.

Уже тогда, в возрасте Керубино, я подозревал, что все, происходящее со мной, кем-то предрешено, записано на бумаге и вложено в папку с надписью "Дело". Мысль эта лишала иллюзии свободы выбора. Но по юношескому легкомыслию я все же верил в расположение ко мне Судьбы.

С тех пор как Дзанни открыл мне тайну своего знаменитого предка Чезаре, я сделался Флейтистом под куполом цирка, восьмым чудом света, о котором никто так и не узнал.

Тайна номера покорилась мне сразу, и Дзанни неправ, считая, что ходить в воздухе - удел избранных. Он Черный Моцарт, этот Дзанни, он гений-эгоист! А весь секрет заключается в том, чтобы уметь сделать первый шаг над бездной. Всего лишь один шаг!

Но не радуйтесь, сеньоры, не ликуйте, мадам и мсье. Здесь есть маленькая деталь, которая разрушит иллюзию ваших беспредельных человеческих возможностей. Учтите - первый шаг в пустоте может стать последним. И я уверен, это охладит желание следовать за мной.

Если мужество вам все же не изменит, то задайтесь вопросом: способны ли вы явить собою зрелище божественной красоты, как это с блеском удается птицам, бабочкам и фантастическим существам - эльфам? Не слышу ответа, сеньоры! Смелее! Я уступаю вам свое место. Вот мой кафтан, шитый серебром. Вот седой парик с черной лентой. Вот, наконец, флейта. Вперед! Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!

...Вы замираете у края площадки. Вы подносите к губам флейту. Тонкий, нежный звук пронзает воздух и возвращается к вам невидимой лунной дорожкой. Вы ступаете на нее и идете вперед над тьмой зала, над землей. Вот он, воздушный корабль, - это вы сами. А звук флейты - парус. Дальше Вселенная...

Ага-а, слабо, сеньоры! Вот я каков, Флейтист под куполом цирка! И конечно, я слукавил, говоря о доступности моего ремесла. Я все время спорю с Дзанни. Я - строптивый ученик. И даже когда он прав, мне хочется опровергнуть его.

Дзанни, Дзанни... Я до сих пор не знаю, кто ты на самом деле - дух, гений, безумец? Ты, не боявшийся смерти, так жалок, униженно хитер, почтителен с людьми, волею непонятной судьбы поставленный вершить суд над нами. Страстная лапа "ОВУХа" чудится мне в этой расстановке сил. Аппарат Судьбы меньше всего учитывает, кто гений, а кто ничтожество. У него иные критерии. Сидит там, в недрах канцелярии, какой-нибудь заспанный тупой клерк в нарукавниках и царапает тупим пером но бумаге, пишет наши жизни, а за спиной его уходят в бесконечность полки с "Делами".

"Дела" тасуются, сортируются по неведомым признакам и соседствуют друг с другом, к примеру, две папки - генерала Аракчеева и камер-юнкера Пушкина А.С. Доложу вам, сеньоры, дело господина Аракчеева куда весомее! Сразу виден серьезный организатор, принесший очевидную пользу Отечеству. А Пушкин? Две даты - рождения и смерти. Что между ними? Прочерк. Что делал, неизвестно. Порхал мотыльком... Мой дядя самых честных правил... Ну и что? А у дяди этого, между прочим, бумажек в "Деле" побольше, чем у племянничка.