Флейшман в беде - [4]

– Осталась всего неделя. Одно-единственное занятие.

– Я хочу сегодня уехать.

– Может, давай я тебе отдельную квартиру сниму на это время? – спросил Тоби. Хотя бы Солли засмеялся.

Они наконец добрались до Культурного центра еврейской молодежи на Девяносто второй улице. Там уже толклись матери в ярких узорных легинсах и футболках с надписями вроде «ЙОГА И ВОДКА» или «1. ЕСТЬ 2. СПАТЬ 3. СПОРТЗАЛ 4. ПОВТОРИТЬ». Здешний дневной лагерь стоил почти столько же, сколько загородный с проживанием, и еще Ханна все время спрашивала, нельзя ли ей вместо посещения лагеря стать помощницей вожатого. Но в помощники вожатого брали только начиная с десятого класса.

– И даже тогда это стоит денег, – сказал Тоби, ознакомившись с веб-сайтом Культурного центра. – Не понимаю, почему я должен платить за твою учебу на помощника вожатого, если тебя уже будут эксплуатировать как настоящего помощника вожатого?

– А почему ты должен был платить за учебу на врача, когда тебя уже эксплуатировали как настоящего врача? – парировала Ханна. Тоби вынужден был признать, что в ее словах есть определенная правда. Он тогда подумал, что девочка умненькая, и еще – что ему не хотелось бы служить мишенью для этого ума. Ему казалось, что дочь становится таким человеком, быть которым очень нелегко.

Они успели с запасом минут в шесть. Лагерь ежедневно вывозил детей на весь день за город, в Пэлисейдс, а тем, кто опоздал к отъезду, приходилось весь день сидеть в четырех стенах с малышами. Тоби предложил проводить Ханну в класс, но она отказалась, и тогда он повел Солли в его класс. Он понаблюдал, как сын участвует в последнем на это утро эксперименте со слаймами, и уже собирался уйти, как вдруг услышал свое имя.

– Тоби, – произнес низкий, с придыханием, женский голос.

Он обернулся и увидел Сынди Леффер, хорошую подругу Рэйчел. Дочь Сынди была ровесницей Ханны. Сынди потратила секунду на подробный осмотр. Ах, вот оно что! Тоби знал, что будет дальше. Наклон головы в двадцать градусов, преувеличенно оттопыренные губки, брови приподняты.

– Тоби, я все время собиралась с тобой связаться, – произнесла Сынди. – Мы тебя теперь совсем не видим.

На ней были бирюзовые лайкровые легинсы с рисунком из когтистых фиолетовых лап на верхней части бедер, словно по ногам карабкались фиолетовые тигры, пытаясь забраться в промежность. И майка с надписью «ГАНГСТЕРЫ ДУХА». Тоби вспомнил, что как-то говорила Рэйчел: родители, меняющие в именах дочерей букву «и» на «ы», лишают их всяких надежд на успех в нашем обществе.

– Тоби, как ты вообще? Как дети?

– Ничего, – ответил он. Он попытался держать голову прямо, не имитируя позу Сынди, но потерпел неудачу – слишком развиты у него были зеркальные нейроны. – Справляемся. Но, конечно, наша жизнь сильно изменилась.

Он заметил, что Сынди красит волосы по новой моде – корни темные и постепенно светлеют к концам. Но темная часть была слишком темной, как у молодой женщины, и по контрасту со лбом этот цвет лишь подчеркивал дряблость кожи. Тоби вспомнил физиотерапевтшу, с которой переспал несколько недель назад. Хоть она и была ровесницей Сынди и красила волосы так же, но оттенок у корней был теплее и смотрелся естественнее.

– Наверно, у вас давно были трудности? – спросила Сынди. Дженни, вспомнил он. Физиотерапевтшу звали Дженни.

– Ну, мы разошлись не под влиянием минуты, если ты об этом.

Тоби и Рэйчел разъехались в самом начале июня, сразу после окончания школьных занятий. Это стало завершением процесса длиной почти в год. А может, процесса, который начался сразу после свадьбы, четырнадцать лет назад. Смотря кого спросить или как посмотреть. Если брак распадается, значит ли это, что он был обречен с самого начала? Когда брак можно считать распавшимся – когда начинаются неразрешимые проблемы, или когда супруги наконец соглашаются, что эти проблемы неразрешимы, или когда об этом в конце концов узнают другие люди?

Конечно, Сынди Леффер жаждала вытянуть из него информацию. Этого жаждали все. Диалоги были всегда безыскусные и всегда одни и те же. Первым делом люди спрашивали, как давно дела пошли плохо. Был ли ты уже несчастен на том вечере в школе, когда демонстрировал свое танцевальное искусство – свинг, которому научился в кружке танцев еще в университете? Был ли ты уже несчастен в день той бат-мицвы, когда во время длинных речей рассеянно поцеловал ей руку? А на том родительском собрании, когда ты стоял возле стола с кофе, а она – возле учительской, проверяя сообщения в телефоне, верно ли я догадалась, что вы поссорились? При виде супружеской пары с проблемами окружающие сразу навостряли уши; они откровенно осведомлялись обо всем, о чем только можно было осведомиться. Шерри, кузина Тоби, у которой была привычка кидать долгие разочарованные взгляды на своего мужа, Рона: «А вы не пробовали семейную терапию?» Начальник Тоби, Дональд Бартак, женившийся вторым браком на медсестре из отделения гепатологии: «Ты ей изменял?» Директор дневного лагеря в еврейском центре, выслушав объяснения Тоби о том, что у его детей сейчас трудное время из-за разъезда родителей: «А у вас был выделенный вечер для свидания друг с другом?»