Флэшмен в Большой игре - [16]

«Ну, ладно», — подумал я. Довольно странно, но к тому времени, когда вечером того же дня я вновь приехал в замок уже вместе с Элспет, тошнотворный ужас от мысли, что я могу встретиться с этим русским волком, немного прошел. Я напомнил себе, что теперь мы встречаемся не на его территории, а на моей, и власть, которую он когда-то имел надо мной, осталась в прошлом. Мне стало немного легче и я вдолбил Элспет в голову, что она не должна допустить не малейшего намека насчет моей поездки в Индию или встречи с Палмерстоном. Она приняла все это, широко раскрыв глаза от удивления, и заверила, что не проронит ни словечка, но я с раздражением понял, что никакие запреты не смогут надолго удержаться в этой хорошенькой, но пустой головке. Когда мы подходили к дверям зала для приемов, она все мучилась вопросом, какой же свадебный подарок стоит посоветовать королеве для Мэри Сеймур? Я, озабоченный совсем другими мыслями, предложил преподнести новобрачной здорового молодого кучера и тут же пожалел об этом — нет уверенности, что моя женушка именно так и не поступит. Тут двери распахнулись, дворецкий объявил о нашем прибытии и все головы в зале повернулись к нам.

Здесь были: королева, сидящая посреди дивана, между какими-то леди и джентльменом, Альберт, подпирающий камин и вещающий что-то Абердину, которого, похоже, совсем усыпил, с полдюжины других придворных и — Элленборо, уставившийся на меня с другого конца комнаты. После того как мы поклонились и королева произнесла: «О, миссис Флэшмен, вы прибыли как раз вовремя, чтобы помочь мне разливать чай», я проследил за взглядом Элленборо и обнаружил Игнатьева с другим, похоже, тоже русским дворянином, и парочкой наших джентльменов. Он также уставился на меня не мигая и, клянусь Богом, ни один мускул не дрогнул на его лице; я слегка поклонился Альберту и, когда снова обернулся к Игнатьеву, меня, непонятно почему, охватило отчаянное чувство: «а-пошло-оно-все-к-черту!»

— Мой дорогой граф! — удивленно воскликнул я и все вокруг замолчали.

Королева выпучила глаза и даже Альберт прервал свою речь, обращенную к благородному телу, мирно посапывающему рядом с ним.

— Неужели это граф Игнатьев? — вновь воскликнул я и тут же рассыпался в извинениях. — Прошу простить меня, Ваше Величество, — обратился я к Вики, — это так неожиданно! Я не знал, что граф Игнатьев также находится здесь! Простите меня.

Конечно же, к этому времени она обратилась в само любопытство и мне пришлось объяснить, что граф Игнатьев — мой, так сказать, старый собрат по оружию. При этом я широко усмехнулся в его сторону, королева так же улыбнулась — неуверенно, но вполне удовлетворенно, а Элленборо подыграл мне, шепнув на ухо Альберту, что, как он слышал, во время последней войны я был пленником графа Игнатьева, но и понятия не имел, что это тот самый джентльмен, и Альберт ответил, что находит это весьма примечательным.

— Действительно, Ваше Высочество, я был удостоен такой чести, — произнес Игнатьев, слегка прищелкнув каблуками и при звуках этого холодного голоса дрожь пробежала у меня по спине. Но ему ничего не оставалось делать, кроме как пожать протянутую мной руку.

— Это замечательно, старина! — с чувством проговорил я, обнимая его, словно нежданно вновь обретенного брата. — Где ты пропадал все это время?

Несколько человек вокруг нас рассмеялись, увидев, как бравый Флэш Гарри приветствует старого врага — впрочем, нечто подобное они и ожидали. И когда королеве объяснили ситуацию, она сказала, что это совсем как в истории Фитцджеймса и Родрика Дью.[34]

После этого все было очень весело и Альберт, собрав в кружок нас с Игнатьевым и Элленборо, расспрашивал меня, как мы познакомились, и я вкратце рассказал о том, как попал в плен и как мне удалось освободиться, поведав, каким замечательным тюремщиком был для меня Игнатьев. А этот грубый русский зверь невозмутимо стоял рядом, лишь иногда кивая своей большой темно-рыжей головой, временами прикладываясь к кубку, и только все косился на меня своим странным, наполовину голубым, наполовину карим глазом. Это было все то же красивое, холодное лицо со сломанным носом, которое я запомнил, — стоило мне закрыть глаза — и я снова слышал свист плетей и стоны во дворе казарм Арабата и словно чувствовал прочную казацкую хватку на моих руках.

Альберт, конечно же, был поражен нашей случайной встречей и произнес короткую речь о братстве по оружию, на что Игнатьев вежливо усмехнулся и воскликнул: «Так, так!» Трудно было догадаться, но, полагаю, моему зверю-московиту все это не очень-то нравилось и наверняка он терялся в догадках, почему я притворяюсь столь обрадованным встречей с ним. Но я был сама учтивость — я даже представил его Элспет, и граф поклонился, поцеловав ей руку. Она была с ним сдержанна и холодна настолько, что я сразу догадался — он понравился моей маленькой потаскушке.

Как вы знаете, моя природная дерзость всегда лезет наружу, особенно, если я уверен в своей полной безнаказанности; когда мы с Игнатьевым на несколько минут остались одни, я решил подпустить ему шпильку, чисто из спортивного интереса, так что вполне невинно спросил: