Флэшмен под каблуком - [50]
– В этой войне мне предстоит биться со всеми морскими разбойниками от Лусона до Суматры, – заявляет Брук, – и одолеть их. И в итоге всего качаться Сулейману Усману на рее «Дидоны».
– Если, разумеется, это тот самый человек, который нам нужен, – говорит Качик. – Вампоа может ошибаться.
– Конечно, по своему неразумию я нередко совершаю ошибки, – отвечает Вампоа. – Но, думаю, не в этом случае. У меня есть еще доказательство. Никто из нас, полагаю, не видел Сулеймана Усмана из Малуду? И не встречал никого из знакомых с ним? Нет. Тем не менее мои агенты произвели дознание, и теперь у меня имеется его описание. Лет примерно тридцати, более двух ярдов ростом, плотного сложения, лицо без особых примет. Этого не достаточно?
Уж, по крайней мере, для одного из слушателей было достаточно. Почему бы и нет: вряд ли это являлось более необычным, чем остальные события этой ужасной ночи. И действительно, стоило Вампоа указать на связь, и все признали ее резонной.
– Осмелюсь также предположить, – начал Вампоа, – что нам нет необходимости отыскивать объяснения к факту нападения на мистера Флэшмена банды «Черных лиц», – он посмотрел на меня. – Скажите, сэр: перед нападением вы обедали в ресторане? Насколько я понимаю, это был «Храм Неба»…
– Б-же! – прохрипел я. – Это же Аслам порекомендовал его!
– Удалите мужа, и самый ревностный преследовать окажется выведен из игры, – пожал плечами Вампоа. – Такое покушение вряд ли смог бы устроить обычный сингапурский негоциант, но для пирата, имеющего связи с преступным сообществом, это пара пустяков.
– Трусливая свинья! – взревел Брук. – Но его негодяям не повезло, а? И преследователи уже готовы ринуться по его следам, не так ли, Флэшмен? И говоря между нами, этот мерзавец Усман, или Аслам, еще пожалеет о дне, когда осмелился положить глаз на английскую даму. Мы выкурим его из норы и его гнусную шайку вместе с ним. Мы ему устроим!
Признаюсь, в тот миг я не заглядывал так далеко, да и воспринимал Джеймса Брука исключительно как забавного придурка в лоцманской шапочке и со странными пристрастиями в выборе друзей и соратников. Знай я о нем правду, то почувствовал бы себя даже еще хуже, чем было. Когда разговор-таки закончился, мне помогли подняться по лестнице в роскошную опочивальню, уложили на шелковые простыни и перевязали раны под надзором доктора Макензи. Я не вполне осознавал, что со мной: ум мой погрузился почти в совершенное оцепенение. Но когда все вышли и я остался лежать, глядя на тонкие лучики света, пробивающиеся сквозь ширмы – на улице наступил уже день – передо мной внезапно во всей полноте разверзся ужас произошедшего. Элспет пропала: она в лапах туземного пирата, который увезет ее за пределы, обозначенные на европейских картах, в какой-нибудь жуткий замок, где ей предстоит стать его рабыней, а мы не сумеем найти ее. Моя прекрасная, глупая Элспет, с белоснежной кожей и золотистыми волосами, идиотской улыбкой и роскошным телом – ты потеряна для меня навсегда!
Я не сентиментален, но ощутил вдруг, как слезы бегут у меня по лицу. Я снова и снова шептал в темноте ее имя, лежа в пустой кровати, где ей – такой нежной, теплой и чувственной – следовало быть рядом со мной, как вдруг в дверь легонько постучали, и за ней возник Вампоа. Поклонившись с порога, он, спрятав ладони в рукавах, подошел к кровати и посмотрел на меня сверху вниз. Поинтересовался, не беспокоит ли меня плечо. Я ответил, что это настоящая агония.
– Но вряд ли более ужасная, – вставляет он, – чем та, что творится у вас в рассудке. И нет средства облегчить страдания. Потеря, которую вы претерпели, не может не вызвать сострадания у любого нормального человека. Понимаю, что никто не может заменить вам прекрасную златовласую леди, при одной мысли о которой у вас мучительно сжимается сердце. Но в качестве маленького, ничтожного средства от телесных и душевных терзаний, осмелюсь предложить вам лучшее, что есть в моих бедных апартаментах.
Вампоа сказал что-то по-китайски, и, к моему изумлению, через порог скользнули две его маленькие узкоглазые девицы – одна в красном, другая в зеленом. Они вышли вперед и расположились по обеим сторонам моей кровати, эти аппетитные куколки, и начали расстегивать свои одежды.
– Это Белая Тигрица и Мед-с-Молоком, – заявляет Вампоа. – Предложить вам услуги одной из них показалось мне оскорбительным в сравнении с магическим очарованием вашей супруги, поэтому я прислал обеих, надеясь, что количество хотя бы отчасти сможет возместить качество, которого им никогда не достигнуть. При том, что замена эта несопоставима, они могут, пусть в ничтожной степени, умерить вашу боль. По нашим меркам, они искусны, но если выкажут себя непонятливыми и неловкими, можете побить их ради наущения и своего удовольствия. Прошу простить меня за дерзость, что осмеливаюсь предложить вам столь недостойный дар.
Пятясь, китаец поклонился, и дверь закрылась за ним как раз в тот миг, когда два платья с мягким шелестом соскользнули на пол, и в полумраке послышались два девичьих смешка.
