Флэшмен под каблуком - [101]

Хотя по большей части Ранавалуна упражнялась в жестокости на простых людях и рабах, придворные иммунитетом тоже не пользовались. Помню, как во время одного приема, где я присутствовал вместе с военными, она внезапно обвинила молодого аристократа в том, что он тайно исповедует христианство. Понятия не имею, справедливо или нет, но факт, и его заставили пройти божий суд. У них существует несколько остроумных форм последнего – например, доказать свою невиновность можно, переплыв реку, кишащую крокодилами, но в данном случае прямо перед троном королевы поставили котел кипящей водой и заставили беднягу под немигающим взором повелительницы вытаскивать со дна булькающего котла монеты. Он стонал и кривился, а мы смотрели, пытаясь сдержать тошноту. Юноша, разумеется, не выдержал испытания – как сейчас вижу его, корчащегося на полу с рукой, ошпаренной до мяса. Потом его унесли и распилили пополам.

Не те вещи, которые мы привыкли наблюдать у нас в Балморале, бесспорно, но по крайней мере Ранавалуна не тяготела к изыскам. Ее потребности были просты: дайте ей достаточное количество жертв, за мучениями которых можно наблюдать, – и она уже счастлива. Видя ее, об этом, конечно, сложно было догадаться, и мне приходилось слышать мнения, что королева совершенно сошла с ума и не ведала-де, что творит. Это обычный предлог, которым большинство простаков пытается прикрыть свое нежелание признать факт, что существуют люди, испытывающие наслаждение, причиняя боль. «Она чокнутая», – говорят они, но только потому, что видят в тиранах частицу самих себя, и спешат откреститься от этого, как и подобает благовоспитанным христианам. Чокнутая? Да, Ранавалуна во многих смыслах была безумна, как шляпник[130], но истоки ее жестокости кроются вовсе не в том. Она хорошо знала, что делала, и старалась делать это как можно лучше, получая от работы глубокое удовлетворение – вот вам профессиональное мнение старого доктора Флэши, который и сам не дурак помучить.

Так что можете себе представить, какая веселая, беззаботная жизнь шла при ее дворе, и моя роль в ней определялась способностью оседлать фортуну. Как вскоре стало понятно, мое положение оказалось привилегированным. Помните, я рассказывал вам, как не жалел сил, заискивая перед военной знатью? Так вот, в недолгом времени они уже возвращали мне должок, хоть официально я был всего лишь рабом. Они льстили мне как-то жалостно даже, обливаясь потом и трясясь под своими дурацкими мундирами – они знали, что стоит мне шепнуть ей на ушко одно слово – и их ждет котел или крест. Зря боялись: мне с трудом удавалось даже отличить одного из них от другого, да и в любом случае я так беспокоился о собственной шкуре, что мне и в голову бы не пришло использовать ее черное ухо иначе, как объект для покусывания в любовных играх.

Вас может интересовать, как мне удавалось выносить все это или как удавалось заставлять себя любить этого зверя в женском образе. Ладно, отвечу – поставь вас перед выбором: постель или котел с кипятком, вы недолго будете выбирать куда прыгать, уверяю вас. Коли на то пошло, ниже шеи она была весьма даже ничего, и я, похоже, ей нравился, что весьма помогало. Вы, быть может, не поверите (я и сам не очень верю), но случались иногда моменты – каким-нибудь теплым тихим вечером, когда мы дремали в кровати или нежились в ванной, и я, бросив украдкой взгляд на безмятежную черную физиономию, довольно миловидную, когда с закрытыми глазами, – чувствовал к ней нечто вроде симпатии. Нельзя ненавидеть женщину, с которой спишь, так мне кажется. Но заметьте, стоило черному веку подняться и глазу впериться в тебя, начиналась совсем другая история.

Высказав так много нелестного – и по праву, – я чувствую себя обязанным сказать одну вещь в ее оправдание. По крайней мере некоторые из злодейств Ранавалуны, особенно в части преследования христиан, – замечу, кстати, что во время пребывания на Мадагаскаре я к таковым не относился, что и прошу принять к сведению всех, кому интересно – вдохновлялись хранителями ее идолов. Я уже говорил, что у них нет религии, и это правда: суеверия тут не покоятся на организованном базисе; зато есть парни, способные читать предзнаменования и гадать по камням, палкам и кучкам грязи, выполняющим у них роль богов. У королевы имелись два артефакта: кабаний клык и бутылка, с которыми она имела обыкновение разговаривать.

Конечно, хранители помогли ей, тогда еще совсем юной, взойти на трон, когда ее муж-король умер и племянник последнего по закону имел все права унаследовать престол. Хранители, выполняя роль авгуров, заявили, что знамения говорят в пользу Ранавалуны. Поскольку она сама тем временем организовала coup d’état[131], перерезав несчастного племянника и подвернувшуюся под руку родню, хранители оказались правы – они поставили на верную лошадь. Ранавалуна подпала под их влияние до такой степени, что даже согласилась перебить своих любовников, осуществивших для нее переворот, и впоследствии тоже часто прислушивалась к советам хранителей.

Я всегда держался крайне предупредительно: «утро доброе» и «вот вам доллар», – с этими мерзкими скотами, шмыгающими по дворцу с разными лоскутами, шнурками и лентами, которые, видимо, являлись какими-нибудь могущественными идолами – откуда мне было знать? Они не хуже кабинета министров помогали Ранавалуне вершить политику, высыпая на доску вроде шахматной бобы и строя различные комбинации,