Флэш-Рояль - [2]

– В каком он стойле? – прогремел де Джерси, обращаясь к невысокому Микки, который, как и Флеминг, поспешал следом.

– В четвертом, – задыхаясь от скорого шага, ответил за него тренер и наконец поравнялся с де Джерси. – Его с самого завтрака выгуливают на выпасе.

Как и де Джерси, Флеминг уже не раз переговорил с конюхами, удостоверившись, что поездка никак не отразилась на их призовом жеребце. Флэш-Рояль порой вел себя вздорно: лошадь с таким несносным характером могла и покалечиться при погрузке или выходе из трейлера. В три часа дня скакун выступал в заезде «Чешэм стейкс», где двухгодовалые лошади соревновались на дистанции в семь фарлонгов[1] с призовым фондом в тридцать семь тысяч фунтов. Для де Джерси было особенно важно, чтобы его драгоценный жеребец одержал новую победу. Первый триумф Флэш-Рояля состоялся в Лингфилде с преимуществом почти в фарлонг – потрясающий результат. Великолепный скакун стоил целое состояние, и де Джерси не сомневался, что тот уже на следующий год мог взять дерби. Флэш-Роялю предстояло доказать, что в прошлый раз ему не просто повезло.

Когда де Джерси приблизился к конюшням, другие владельцы и тренеры уже суетились возле своих скакунов. Флэш-Рояль, наряженный в чепрак, гордо и невозмутимо стоял среди царивших кругом гула и суеты. Рядом находились двое сопровождавших его конюхов.

– Как дела у моего мальчика? – обратился к ним де Джерси.

– Потрепал он нам нервишки, сэр. Мы поставили в трейлер перегородки с мягкой обивкой, но вы сами знаете, что это за шельмец. Утром он так и норовил цапнуть меня за руку, а потом вздумал брыкаться и вырываться. Но после выгула он, кажется, успокоился.

Де Джерси подался вперед и легонько поцеловал жеребца в шелковистый лоб:

– Веди себя хорошо, сынок.

Он придирчиво осмотрел скакуна, не в силах избавиться от плохого предчувствия. Затаив дыхание, провел ладонью по мускулистым лощеным бокам своего «мальчика». Убедившись, что с жеребцом все в порядке, де Джерси покинул конюшни и пошел взглянуть на скаковую дорожку. Они с Флемингом знали о большом потенциале Флэш-Рояля, но на «Чешэме» конкуренция была нешуточная: лошадь королевы считалась фаворитом, а Шейх выставил скакуна стоимостью в миллион, если не больше.

Де Джерси размашисто шагал по знаменитой скаковой дорожке, идеально подходившей его жеребцу, – в этом он ни капли не сомневался. Землю хорошо увлажнили, а судя по прогнозу, день обещал быть жарким, лучше и не придумать. Флэш-Рояль предпочитал мягкой поверхности твердый грунт.

Направившись к стартовым воротам, де Джерси обернулся и скользнул взглядом по скаковой дорожке вплоть до финишного столба, затем посмотрел на трибуны и ложи. Зачем они позвали к себе столько гостей? Если его мальчик не займет призового места, вряд ли ему удастся сыграть роль доброжелательного хозяина.

– Отличный денек для скачек, сэр.

Де Джерси повернулся, но не узнал сморщенного старичка в костюме и шляпе-котелке.

– Гарри Смедли, сэр, – представился незнакомец. – Приходил тут ваш конюх. Говаривал, Флэш-Рояля нужно привести к стартовым воротам последним. А жеребец-то, похоже, с крутым нравом.

– Это крайне важно, – ответил де Джерси. – Он не любит ждать в стойле, а при таком количестве молодых жеребцов очереди не избежать.

– Положитесь на меня, – кивнул Смедли. – Мои люди явятся после первого заезда, но я им передам. Ваш конюх отметил, что грунт хорош.

– Так и есть, – согласился де Джерси, потянувшись за бумажником.

– Не нужно, сэр. Надеюсь, заезд будет для него удачным. Наверняка набил себе мозоль после дебютной скачки.

Де Джерси не терпелось развернуться и пойти назад по скаковой дорожке.

– Ваш отец бы гордился, – сказал вдруг Смедли, многозначительно кивнув. – Особенный был человек.

Смедли, с его носом картошкой и румяными щеками, походил на садового гнома.

– Вы его знали? – поинтересовался де Джерси.

– Разве не помните? – удивился Смедли. – Я сын Морин Смедли. У моей семьи был магазинчик молочных продуктов в конце улицы, где жили и вы. Мы в школу вместе хаживали. Еще до того, как вы ушли в гимназию. Много времени утекло, но моя матушка знавала вашу.

Де Джерси не мог припомнить этого мужичка, тем не менее кивнул ему с улыбкой.

Смедли придвинулся ближе.

– Помните ведь продуктовый на углу, недалеко от молочной, через две двери от букмекерской конторы вашего папаши? Господи помилуй, матушка моя так и сновала туда-сюда, с таким-то соблазном у порога и не сделать ставку… – усмехнулся Смедли. – А вас всегда мне в пример ставили. Все ж единственный парнишка в наших кругах, кто пошел в гимназию, а потом еще военная учеба, так ведь?

– Сандхерст[2].

Де Джерси все еще не мог вспомнить стоявшего перед ним человека.

– Ваш отец, бывало, показывал нам фотокарточку, где вы при форме. Ох, до чего ж он гордился! Поймите правильно, просто я знавал вас раньше, потому и слежу за вашими успехами. Вас-то теперь не узнать, но я и сам увлекаюсь скачками, и как-то подумал, а не вы ли это. Заприметил вас в Эпсоме несколько лет назад. Ваш отец был еще тот оригинал, да?

– Он давным-давно умер.

– Знаю, знаю, но какие деньки были, а? Были мы на его похоронах. Разве он не хотел, чтобы его пепел развеяли над ипподромом Эпсома? Мне это очень запомнилось. Какой все-таки был человек! Вы это сделали?