Флавиан. Восхождение - [28]
Едва я занял указанное мне место за паломническим столом, как зазвучала молитва, священническое благословение пищи, и началась трапеза, сопровождаемая чтением жития дневного святого, гулко отдававшимся эхом в огромном, на три четверти пустом, здании трапезной.
Кормили просто, но, как и за утренней трапезой, давали первое, второе и десерт (обычно в афонских монастырях трапеза бывает дважды в день, после литургии утром и после вечерни вечером).
На первое были классические русские щи со сметаной, на второе макароны с подливкой из овощей, кусочек сыра, чай, яблочное повидло, очень вкусный пшеничный хлеб собственной выпечки и всегда стоящие на столе в мисках из нержавейки великолепные солено-подкопченные черные маслины.
Вкус… Этого не передать, это не «Критикос» какой-нибудь! Это можно только ощутить самому и только за монастырским столом.
Дождавшись после трапезы на площади Флавиана и увидев, что он взят в пленение еще одним пантелеимоновским иноком, которого во Флавиановой спортивной сумке ожидал присланный из России пакет с книгой, я быстренько благословился у своего батюшки на фотосессию монастыря со стороны набережной. Это единственная зона, откуда разрешают снимать Пантелеимон без специального «благословения», и, чтобы не упустить вечернее освещение, с возможно приличной скоростью я зашагал в сторону архондарика за фотоаппаратом.
Фотосессия удалась! Правда, я едва не искупался в море, почти уже кувыркнувшись в него с высокого парапета, ограждающего набережную, когда тянулся захватить в кадр весьма фотогеничный балкон на фоне купола колокольни. Но для настоящего искусства это мелочи!
Зато я «забабахал» такие панорамы монастыря с конца пристани-арсаны широкоугольным объективом! А чайка, «схваченная» телевиком около печной трубы на крыше архондарика! А шикарная полупрозрачная тень в гроте со святым источником!
О! Отщелкав с полторы сотни кадров своим «Кэнон 1000Д», я чувствовал себя почти Вадимом Гиппенрейтером, спускающимся с отснятого им собственноручно изготовленной деревянной камерой огнедышащего камчатского вулкана…
И тут!..
Мимо меня прошел высокий сухопарый монах, лет так около пятидесяти с небольшим, в надвинутой на очки вязаной черной шапочке, серьезных горных кроссовках, с рюкзачком на плечах. А на груди у него висел…
О! Нет, это надо обрисовать поярче!
Был такой фильм, американский, «Трэ амигос» — то есть три товарища по-испански. Там три голливудских актера, снимавшихся в вестернах в конце девятнадцатого века в ролях героев, приехали в глухую мексиканскую провинцию, думая, что их пригласили показать шоу со стрельбой и гарцеванием на лошадях.
И попали в лапы абсолютно реального бандита Эль Гуапо (кажется, это имя переводится как-то неприлично), который вынуждает одного из них, по имени Ник… стреляться на «ковбойской» дуэли с немцем — летчиком-контрабандистом, поставлявшим этому Гуапе оружие.
Причем с немцем-киноманом, выросшим на вестернах с этим самым Ником и с детства мечтавшим не только научиться, подобно Нику, крутить кольт на пальце, но и стрелять из этого кольта не хуже своего кумира. Сами понимаете, когда ему представилась возможность посоревноваться…
Словом, ставят бандиты бедного актера в его опереточном мексиканском «прикиде» против реального стрелка-контрабандиста, и тут один из эль-гуаповских «шестерок», увидев блестящий хромом с перламутром револьверчик Ника, забирает у него эту игрушку и подает актеру здоровенный тяжелый кольтище, произнося при этом: «Выкинь эту писюльку, умри с револьвером, из которого стреляют настоящие мужчины!»
Так вот! «Никонище» с громадным объективом, висевший на груди у того высокого монаха, напомнил мне то самое, из чего «стреляют настоящие мужчины», а мой «кэнончик», соответственно…
Ну, я думаю, вы поняли!
В архондарик я вернулся в более смиренном состоянии духа, нежели то, в котором я уходил с набережной.
Кстати, в том фильме Ник все-таки «завалил» своего поклонника-немца из того страшенного кольта.
ГЛАВА 12. Афонская ночь
Не успел я толком отдохнуть после фотосессии, то есть проглядеть отснятые кадры на дорожном ноутбуке, как в гулком коридоре архондарика раздался громкий звон маленького ручного колокола, по пробуждающему эффекту скорее похожему на корабельную «рынду», и громкий голос архондаричего привычно воскричал:
— Бдению время, молитве час! Прилежно возопием Богу: «Господи, Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас!»
Пора было идти на малое повечерие. Выйдя из кельи в коридор, я обнаружил в нем Флавиана, уже закрывшего на ключ свою келью и идущего к выходу из архондарика. Я последовал за ним.
— Отче! Я все думаю про мельницу преподобного Силуана. Как насчет завтра, после утренней трапезы, прогуляться туда?
— Если даст Бог дожить до завтра, то прогуляемся, Леша! — ответил мой батюшка. — Я уже узнал, у кого нужно попросить ключ от церковки, в которой Силуану явился Господь, выйдя из местной иконы в иконостасе.
— Ну слава Богу! — обрадовался я. — Очень уж хочется повидать живьем место подвигов такого великого старца!
— Греки на Афоне говорят: «Россия в девятнадцатом веке дала мировому монашеству преподобного Серафима Саровского, а в двадцатом веке преподобного Силуана Афонского!»
Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу… — призывает за каждым богослужением Церковь Христова. Казалось бы просто, только войди… Но путь у каждого свой. Об этом пути, проходящем иногда через скорби и болезни, всегда — через смиренную гордыню и отброшенную суетность, сопровождаемом многими чудесами, рассказывает книга протоиерея Александра Торика «Флавиан».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Я стоял перед Отрадой и Утешением всего человечества и чувствовал, что святая икона распахнулась передо мной, словно окно из затхлой комнатки земной жизни в безграничную Вечность Неба, и могучий поток чистого благоухающего неземными ароматами воздуха хлынул на меня из этого „окна“…» — так переживает встречу с великой святыней герой новой повести протоиерея Александра Торика «Флавиан. Жизнь продолжается…». В этой книге читателей ждет встреча как со старыми знакомцами (отцом Флавианом, Алексеем, Ириной), так и с новыми персонажами.
Эта книга о русских. О русских людях. О русском офицере-спецназовце Сергее Русакове, прошедшем чеченский ад, о русской девчонке из детского дома, которую чуть было не продали «алики и джабраилы» в турецкий бордель, о русском попе-алкоголике, ставшем настоящим мучеником за веру, о русской бабушке Полине, сохранившей себя единственному «Васеньке», убитому в далёкой Великой Отечественной войне… И ещё о многих других русских людях, которым выпало жить в 21-м веке от Рождества Христова. Наверное, эта книга нужна для русских.
Новая книга протоиерея Александра Торика посвящена памяти великой подвижницы двадцатого века схимонахини Сепфоры, предсказавшей ещё в годы гонений нынешнее возрождение духовной и церковной жизни. Для людей старшего поколения, помнящих ещё геноцид безбожной власти против собственного верующего народа, трудно воспринять иначе как чудо нынешнее строительство храмов и монастырей, восстановление богослужебной и проповеднической миссии Церкви, массовое издание духовной литературы.
Сегодня перед большим количеством людей, понявших умом или почувствовавших сердцем, что Бог есть, осознающих, пусть неясно, свою принадлежность к Православной Церкви и желающих приобщиться к ней, встаёт проблема ВОЦЕРКОВЛЕНИЯ, то есть вхождения в Церковь в качестве полноценного и полноправного её члена.Эта проблема для многих очень серьёзна, так как, входя в храм, неподготовленный человек сталкивается с совершенно для него новым, непонятным и несколько даже пугающим миром. Одежды священников, иконы, лампады, песнопения и молитвы на малопонятном языке – всё это создаёт у новопришедшего ощущение собственной чужеродности в храме, приводит к размышлениям о том, а нужно ли всё это для общения с Богом?Многие говорят: «Главное, чтобы Бог был в душе, а в церковь ходить необязательно».
Что делать, если старая жизнь разрушена? Что делать, если положиться больше не на кого? Что делать, если нет ни денег, ни дома, ни работы? Конечно же, бежать на море! Так решает бывшая секретарша Светлана и не ошибается. На морском берегу она найдет близких друзей, новую интересную работу, а главное, себя. Чем же закончится это путешествие?
Проза Евгения Алехина заставляет нас думать о себе в другом свете. Мы все – трудные подростки, щенки из коробки, стоящей у метро… Но мы всегда узнаем друг друга по почерку и интонации. В том числе в пространстве литературы.
Очередной сборник рассказов "чёрного юмора". И теперь – про коронавирус тоже. Конечно же, автор старался писать про него с оптимизмом и улыбкой. Пока сам не переболел… что в итоге, еще сильнее отразилось на его чувстве юмора. Книга только для взрослых.
Андрей Назаров — прозаик. Руководитель семинара Литературно-художественного Объединения в Копенгагене. Главный редактор журнала “Новый Берег”, выходящего в Дании на русском и датском языках. В сборнике представлены рассказы из журнала.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Коэны стали частью моей жизни. У нас было общим все, что имело значение: прошлое, воспоминания, тайны и вместе проведенное время. В Люка я была влюблена, но он казался недосягаем, а с Роуэном мы стали лучшими друзьями. Мама братьев Мэл относилась ко мне как к дочери. Я любила всех троих – каждого по-своему. И верила, что моему счастью не будет конца. Как же я ошибалась. Теперь ничего уже нельзя изменить. Люк никогда не простит меня. Он уверен, что именно я виновата в случившейся трагедии. Но когда спустя год мы вдруг столкнулись в Винчестере, я не смогла отказать ему в просьбе.