Фланкер - [78]

— Братья мои должны удвоить молитвы, — мрачно произнес дон Мигель, — я стану изгонять злого духа.

Девушки, против воли, ужаснулись при этих словах. Дон Мигель не обратил на это внимания; он сделал знак Верному Прицелу.

— Подойдите, братья мои, — строго проговорил он.

Рабы приблизились робко, со страхом, который при малейшем подозрительном движении исцелителей мог превратиться в ужас.

Тогда дон Мигель проговорил:

— Брат мой и я будем продолжать наши молитвы; но чтобы не позволить злому духу, выгнанному из пленниц, вселиться в вас, брат мой нальет каждому из вас по рогу огненной воды, наделенной Вакондой свойством спасать от влияния злого духа тех, кто выпьет ее.

Рабы были апачами; узнав, что им дадут водки, они заметно оживились. Верный Прицел налил им по полному рогу водки, смешанной с большой дозой опиума, которую они проглотили залпом с видимым удовольствием. Один только старший священник, казалось, никак не мог решиться; однако через минуту он тоже выпил снадобья, к величайшей радости охотников, которых немало обеспокоило видимое колебание священника.

— Теперь все на колени! — резко крикнул охотник. Апачи повиновались. Дон Мигель тоже опустился на колени.

На ногах остался один лишь Верный Прицел. Пока дон Мигель, протянув руки к северу, заклинал злого духа, охотник стал быстро вертеться, произнося несвязные слова, которые дон Мигель повторял за ним. Потом дон Мигель поднялся и стал вызывать духов.

Прошло двадцать минут. В этот промежуток времени один индеец ткнулся лицом в землю, как будто распростерся от умиления. Скоро за ним упал другой, за тем еще один и еще, наконец, и сам старший священник. Все пятеро не подавали признаков жизни. Верный Прицел для успокоения совести слегка кольнул кинжалом распростершегося близ него раба; тот не шевельнулся.

Тогда дон Мигель обратился к девушкам, ожидавшим развязки этой сцены с возрастающим недоумением.

— Бежим! — воскликнул он. — Речь идет о вашей жизни!

Схватив донью Лауру за руку и вынув пистолет, он бросился вниз с горы. Верный Прицел, прежде чем сбежать, крикнул три раза голубятником. Через минуту, показавшейся ему веком, в ответ ему послышался такой же крик из леса.

— Слава Богу! — воскликнул он. — Мы спасены! Идемте поскорее, — сказал он донье Луизе.

— Идите, я пойду за вами. Думайте о своем спасении, а я сумею защититься! — сказала она, показывая охотнику пистолеты, которые тот вручил ей несколько месяцев тому назад.

— Храбрая девушка! — воскликнул охотник. — Не отставайте же!

Они тоже быстро спустились с горы; но, не доходя до леса, все вынуждены были остановиться, потому что обе девушки, измученные усталостью и волнением, не в силах были идти дальше.

Вдруг из леса выехала многочисленная группа всадников, во главе которых ехали дон Мариано, Вольная Пуля и Руперто.

— О-о! Наконец-то я ее спас! — радостно воскликнул дон Мигель.

Девушки вскочили на приготовленных для них коней и поехали в середине отряда.

— Дочь моя! Любимая дочь! — повторял дон Мариано, покрывая донью Лауру поцелуями.

— Поехали, поехали отсюда скорее! — повторял дон Мигель. — Не допустим же захватить нас.

Вдруг зловещая молния пронизала пространство, раздался резкий свист, пуля попала в голову мексиканца, находившегося в двух шагах от дона Мигеля, и воздух огласился страшным, бешеным воем апачей.

— Отступайте! Отступайте! — крикнул Верный Прицел. — Краснокожие!

Мексиканцы пришпорили коней и помчались прочь.

ГЛАВА XXXVII. Последнее испытание

Верный Прицел не ошибся: действительно, это были краснокожие, подведенные с одной стороны Оленем и доном Эстебаном, с другой — Атояком. Мы объясним в нескольких словах этот мнимый союз Оленя с Атояком. В предыдущей главе мы сказали, что Верный Прицел застал старшего священника подслушивающим у дверей. Хотя он ничего не понимал по-испански, но слишком оживленные речи показались ему несколько подозрительными. Не смея открыто воспротивиться церемонии великого исцеления, которая должна была произойти в тот же вечер, он поделился своими подозрениями с Атояком. Тот, уже восстановленный против обоих исцелителей, сделал вид, что изумился внезапному недоверию старшего священника, и принялся уверять его, что все это ему показалось. Но, уступая настояниям священника и его заверениям, что в этом исцелении непременно кроется какое-то тайное плутовство и измена, Атояк поддался убеждениям своего друга и согласился наблюдать за тем, что будет происходить на вершине горы, чтобы быть готовым помочь священнику, если его подозрения оправдаются.

По обоюдному уговору между ними, лишь только пленницы вышли из города со своими провожатыми, Атояк с толпой своих друзей и родных пошли по их следам; дойдя до подножия горы, они врассыпную ползком взобрались на нее и, скрытые густой травой, притаясь, принялись внимательно слушать.

Раздавшиеся молитвы пятерых индейцев заставили было старейшину раскаяться в том, что он пришел сюда. Скоро голоса смолкли. Атояк предположил, что громкие молитвы сменились тихими, и стал ждать. Между тем тишина все продолжалась. Тогда он решился взобраться на самую вершину. Распростертые на земле индейцы поразили его. В первую минуту он принял их за мертвых и принялся громко звать своих товарищей. Подбежавшие индейцы стали трясти их изо всех сил, но спящие не просыпались. Тем временем Атояк стал понемногу догадываться об истинной причине столь крепкого сна; ему вспомнились громкие крики голубятника. Не сомневаясь больше, что беглецы направились в лес, он с воем бросился со своими воинами по их следам.