Фланкер - [10]

При первом же взгляде на человека, точно с неба свалившегося к его ногам, Вольная Пуля узнал его и, благодаря умению владеть собой, ничем не выдал охватившего его удивления при таком неожиданном появлении.

— Что за фантазия пришла вам, вождь, прогуливаться ночью по деревьям, — сказал он, усмехаясь, на ухо подошедшему к нему индейцу.

— Летучий Орел стережет апачей, — ответил тот охотнику также на ухо. — Брат мой не ожидал увидеть меня?

— В прериях всего должно ожидать, вождь; признаюсь, что в настоящую минуту мне в особенности очень приятна встреча с вами.

— Брат мой идет по следу апачей-антилоп?

— Час тому назад я не знал, что они так близко, клянусь вам, вождь! Если бы не ваши выстрелы, вероятно, теперь я бы спал спокойно в своем лагере.

— Да, брат мой услышал звук ружья своего друга и пошел к нему.

— Вы угадали, вождь. Расскажите же мне теперь, в чем дело, я ничего не знаю.

— Разве белый брат не слышал Красного Волка?

— Отлично слышал; и нет ничего другого?

— Ничего. Летучий Орел похитил свою жену, апачи преследовали их, как негодные волки, и сегодня ночью напали на них у их костра.

— Дикая Роза в безопасности?

— Дикая Роза — жена команча! Она не ведает страха.

— Это я знаю, но не в этом теперь дело — что вы рассчитываете делать?

— Выждать благоприятную минуту и напасть на этих собак.

— Пусть брат мой предоставит мне вести это дело, — сказал охотник, — намерения его очень скоры, я немного изменю их. Его присутствие скорее может повредить нам, чем принести пользу; мы не можем надеяться побить таких многочисленных врагов. Благоразумие требует, чтобы мы прибегли к хитрости… Обещает ли вождь не делать ни одного движения без моего сигнала? — упорно повторил охотник.

— Летучий Орел — вождь, он обещает повиноваться Седой Голове.

— Хорошо, теперь смотри, ожидание твое не будет продолжительным.

Сказав это, старый охотник смело раздвинул кусты и в сопровождении обоих товарищей твердым шагом вышел на прогалину.

Мы видели тревогу, произведенную их неожиданным появлением.

Летучий Орел опять вернулся в свою засаду на вершину дерева, с которого он сошел только затем, чтобы сообщить охотнику необходимые сведения.

Вольная Пуля остановился подле Верного Прицела.

— Друг, — сказал он ему по-испански, на языке, понятном почти всем индейцам, — приказ твой исполнен: Летучий Орел и его жена находятся теперь в лагере мексиканцев.

— Хорошо, — ответил Верный Прицел, понимая хитрость друга. — Кто эти люди, сопровождающие тебя?

— Два охотника, которых послал со мной вождь гачупинов5; сам он немедленно явится с тридцатью всадниками, несмотря на мои уверения, что ты находишься среди друзей.

— Возвратись-ка к нему и скажи от меня, что ему нет нужды беспокоиться… или нет, погоди: чтобы не вышло какого недоразумения, я сам пойду к нему.

Слова эти произнесенные без всякой натянутости, так естественно, и при этом еще человеком, которого все присутствующие индейцы ценили по достоинству, произвели на них изумительное действие.

Не раз уже было говорено в различных наших сочинениях, что краснокожие соединяют в себе безумную отвагу с величайшей осторожностью; они никогда не предпринимают дела с сомнительной выгодой для них и при дурном обороте его никогда не стыдятся отступить.

Конечно, Красный Волк был храбрый человек, во многих сражениях он дал тому доказательства; между тем он не поколебался в целях общей выгоды пожертвовать своими тайными желаниями. Как ни был он хитер, но уверенность, с какой говорил Верный Прицел, и неожиданное вмешательство его друга окончательно сбили его с толку, он поверил им и немедленно сориентировался.

— Брат мой Седая Голова приятный гость, — сказал он, — сердце мое радуется, принимая друга. Он и его товарищи могут сесть у огня совета, трубка вождя будет им сейчас подана.

— Красный Волк великий вождь, — ответил Вольная Пуля, — я счастлив, что он расположен ко мне, и с величайшим удовольствием принял бы приглашение, если бы крайне важные причины не вынуждали меня как можно скорее отправиться к моим бледнолицым братьям, ожидающим меня на незначительном расстоянии от лагеря апачей-антилоп.

— Надеюсь, что никакое облако не находится между Седой Головой и его братом Красным Волком, — лукаво заметил вождь. — Храбрые воины должны уважать друг друга.

— Я того же мнения, вождь, вот потому-то я и вошел так открыто в ваш лагерь один, когда мог прийти со многими белыми воинами.

— Лагерь друзей белого охотника недалеко отсюда? — спросил Красный Волк.

— Недалеко, — ответил Вольная Пуля, — на четыре или пять перелетов стрелы, не более, по направлению к западу.

— О-о-а! Жаль, — сказал индеец, — иначе я проводил бы своих братьев до их лагеря.

— А кто мешает вождю идти с нами? — откровенно осведомился старый охотник. — Уж не боится ли он дурного приема?

— О-о-а! Кто посмел бы не принять Красного Волка с должным ему уважением? — гордо возразил апач.

— Конечно, никто.

Красный Волк наклонился к подчиненному вождю и сказал ему на ухо несколько слов; тот встал и ушел с прогалины. Охотники с беспокойством наблюдали это движение и обменялись взглядом, который означал: будем настороже! Без притворства отступив на несколько шагов, они сдвинулись плотнее, готовясь действовать при первом же подозрительном знаке; зная предательский характер людей, среди которых они находились, они ожидали от них всякой гадости. В следующую минуту индеец, высланный вождем, возвратился на прогалину; он отсутствовал не более десяти минут.