Флагман штурмовой авиации - [75]
Из Гейнау на Гольдберг по трем дорогам двигались до восьми десятков автомашин, более трехсот повозок. Гитлеровцы отступали.
— А это для вас работенка, — Рыбалко посмотрел в сторону командира штурмового корпуса.
— Добро. Поднимаю в воздух девятку. К тому же Расницов докладывал, что видел три эшелона под парами. Пусть сам из них пар и выпускает, — принял решение Рязанов.
Через считанные минуты над командным пунктом с грохотом на бреющем пронеслись краснозвездные «силы».
Я слышал, как генерал Рязанов, разговаривая по рации с командиром 144-го гвардейского авиаполка майором М. Степановым, давал ему указания.
— После Расницова выпустишь Бегельдинова. Потом Чепелюка…
Наземные войска наступали в сложной, быстро меняющейся обстановке. С ходу форсировали реки, окружали и уничтожали большие и малые группировки врага, блокировав крупные гарнизоны в городах-крепостях Бреслау и Глогау.[33]
12 февраля 1945 года войсками 1-го Украинского фронта был освобожден город Бунцлау (Болеславец), где скончался выдающийся русский полководец фельдмаршал М. И. Кутузов. Здесь же ему воздвигнут памятник. И вот теперь, более 130 лет спустя, по той же исторической дороге шли наследники и продолжатели ратной славы своих предков, которые беспощадно громили нацистскую орду.
Эти победы давались нам большой кровью. Много наших товарищей остались лежать под Бунцлау. Среди них на мемориальном кладбище в Бунцлау — и могила коммуниста командира эскадрильи 140-го гвардейского авиаполка Героя Советского Союза гвардии капитана Николая Андреевича Евсюкова.
Расскажу коротко о судьбе старшего лейтенанта И. Кузнецова, сбитого под Бунцлау.
Уже два раза он побывал в лапах фашистов, и вот опять — плен, концлагерь. На охваченном пламенем самолете Кузнецов приземлился на вражеской территории, чудом остался жив. Воздушный стрелок сержант В. Мужинский погиб. Израненного, обгоревшего, с переломом ног, гитлеровцы бросили Кузнецова за колючую проволоку.
Потом пришло долгожданное освобождение. Летчика сразу же поместили в госпиталь.
Возвратившись в корпус, Ваня рассказал, как его сосед по палате Никифор Подгайко, бывший партизан и его товарищ по концлагерю, где-то нашел годовой давности журнал, в котором был напечатан очерк о воинах его полка; опубликованы и фотографии героев. Окружающим трудно было поверить, что круглолицый, широко улыбающийся бравый летчик, снятый на фоне самолета — и есть вот этот перебинтованный, «закованный» в гипс человек. На гимнастерке летчика виднелись награды: два ордена Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды.
— Вот, оказывается, какой вы, — сказал изумленно Подгайко.
— Какой я? Самый обыкновенный!..
Боевая страда продолжалась, и линия фронта отодвигалась все дальше за Одер.
На одной из многочисленных прифронтовых железнодорожных станций, расположенной в 15 километрах от линии боевого соприкосновения войск, гитлеровцы спешно производили погрузку эшелонов, пытаясь, вывезти технику и военное имущество в тыл. Здесь сосредоточилось до восьми эшелонов: часть из них уже находилась под парами.
Я поднял в воздух девятку «илов». Ведущий — старший лейтенант Н. Пургин. Пару истребителей прикрытия возглавил капитан И. Андрианов. На подходе к цели группу атаковали «фоккеры».
Вскоре они поняли безуспешность своих атак и со снижением решили удалиться на свою территорию. Имея преимущество в высоте, капитан Андрианов, свалив свой самолет на крыло, спикировал и быстро догнал ведомого фашиста. Очередь… и гитлеровец сорвался в штопор. Штурмовики беспрепятственно подошли к станции и высыпали на нее свой бомбовый груз…
Жаркие бои велись, не ослабевая.
Острой и порой драматичной становилась борьба в районе Бреслау. Это был крупный промышленный центр, в котором сосредоточилось много военных объектов, в том числе и предприятий по переработке нефти и синтетического каучука.
Понятно, что Бреслау был важным железнодорожным узлом. Вот почему гитлеровское командование значительно усилило и без того огромный гарнизон города, направив сюда дополнительные маршевые батальоны, сформировав боевые группы и отряды фольксштурма.
Город и его окрестности прикрывал многослойный огонь зенитной артиллерии.
Именно в этот район штаб воздушной армии и нацелил штурмовиков генерала Рязанова. Противник здесь сражался с утроенным ожесточением.
Разведка и штурмовка сменяли друг друга. Прошло много лет, но я и сейчас вижу нахмуренное сосредоточенное лицо старшего лейтенанта Т. Бегельдинова. Надо было вылететь немедленно, чтобы застать танковую колонну на дороге к Бреслау, не допустить ее к городу. Ведущий шестерки Бегельдинов решил штурмовать гитлеровцев на марше не всей группой, а звеньями.
На маршруте двигающихся танков — высотка, дальше — лес. Бегельдинов со своими ребятами успел упредить подход танков к лесу. Сделав разворот за высоткой, «ильюшины» внезапно появились над серыми коробками с белыми крестами, за которыми змеился грязный, изорванный след. Звено ведущего ударило по хвосту колонны, штурмовики лейтенанта М. Махотина — по голове.
«Илы», как призраки, исчезли за высоткой. Второй заход был не менее удачным: запылали сначала три вражеские машины, затем еще две.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.