Флагман штурмовой авиации - [39]

Понятно, что не обошлось без воздушного боя. Истребители прикрытия сбили еще три вражеских самолета.

…Еще в боях на Калининском фронте сержант Бегельдинов видел варварское изобретение фашистов — специальный плуг, который выводил из строя железнодорожное полотно: ломал пополам шпалы, а рельсы, упираясь в покатые «щеки» агрегата, изгибались и лопались. За какой-то час он мог вывести из строя двенадцать-пятнадцать километров пути. Именно такой «плуг» и орудовал между Малой Виской и Первомайском.

Вот что рассказал мне Т. Я. Бегельдинов. Его вызвал на КП командир полка майор П. Шишкин и приказал любой ценой уничтожить разрушительное устройство.

Приведу его рассказ дословно.

«Пролетая не раз над этими местами, я видел стальные нити рельсов. И вдруг — их нет. Не было и паровоза с „плугом“. Получив приказ комполка, не раз пытался обнаружить злодеев, но тщетно. И тут нам на помощь пришла наземная разведка.

С воздушным стрелком сержантом Алексеем Грачевым мы находились на КП аэродрома в боевой готовности, когда поступили сведения о том, что „наш“ паровоз орудует у Малой Виски. Лечу туда, вижу: варварская работа налицо, а самого путеразрушителя и след простыл.

И так день за днем. Начинаю нервничать — командование не дает покоя, требует немедленного уничтожения вредителей. Ведь за эти дни они причинили столько вреда, что потом потребуются недели для восстановления путей, а кроме того, понадобятся материалы, затраты труда сотен солдат и офицеров инженерных войск. Мало того, разрушения повлекут задержку в доставке грузов наступающим войскам.

Помню, о путеразрушителе не было никаких сведений, я вновь вылетел на разведку. Собрал данные о позициях немцев, сфотографировал расположение артиллерийских батарей, врытые в землю танки. Лечу на свой аэродром.

Неожиданно замечаю внизу странную тень. Именно тень. В лучах заходящего солнца движется что-то непонятно большое, уродливое. Резко снижаюсь и тут только понимаю, почему бесплодной была моя „охота“. Сверху на паровозе смонтирована площадка-макет, на ней — снег, комья земли, кусты.

Я даже вскрикнул от радости. Ну, теперь ты от меня не уйдешь! Захожу сбоку, беру макет в прицел, атакую. Машинист резко дает ход — и снаряды идут мимо цели. Атакую вновь. Видно, снаряд попал в котел, потому что облако пара вдруг поднялось метров на двадцать…»

Подобная встреча с паровозом-«плугом», режущим шпалы, произошла и в районе Подвысокое, где разведку вели летчики лейтенант Е. Алехнович и младший лейтенант И. Драченко. Тот самый, который попал под Мерефой в зону сильного зенитного огня и был подбит.

В бессознательном состоянии он оказался в плену, вскоре с группой товарищей бежал из полтавского лагеря. После излечения в Москве возвратился в полк с глазным протезом, но добился разрешения летать.

Так вот, на полотне дороги штурмовики заметили паровоз с двумя платформами, на которых стояли зенитные пушки. Присмотревшись, поняли, что это путеразрушитель. Атака «ильюшиных» — и огненные струи эрэсов уперлись в локомотив, пушечные снаряды накрыли зенитчиков на платформе. Паровоз-вредитель попятился назад и сошел с рельсов, так как полотно с хвоста было разрушено…

На войне счастье побед редко бывает безоблачным. На этот раз беда подстерегла комэска старшего лейтенанта А. Карпова. Он вел свою группу штурмовиков в район села Совшевка, здесь немцы сконцентрировали большое количество техники. Сюда же, по сведению разведки, прибыло и несколько частей моторизованной пехоты.

Группа Карпова была сравнительно небольшая. Стояла прескверная погода: над землей плыли плотные космы тумана, при этом все внизу кажется расплывчатым, смазанным.

При подходе к намеченному квадрату штурмовики натолкнулись на массированный зенитный огонь Небо буквально рвали зеленые и желтые трассы тяжелых установок и «эрликонов». Несмотря на это, группа подожгла несколько танков, разогнала по укрытиям пехоту противника. Но гитлеровские зенитчики не унимались: то справа, то слева вспыхивали шапки разрывов сотни снарядов буравили небо. Один из них таки попал в машину ведущего. «Ил», по сути дела, стал неуправляемым. Он шел какими-то зигзагами, терял высоту. С каждым метром падения все отчетливей приближалась земля: черно-серая, покрытая оспинами воронок, очагами пожаров.

Когда самолет ударился фюзеляжем об землю, первым пришел в сознание воздушный стрелок сержант Б. Бурлак. Он с трудом освободился от лямок парашюта, вылез из кабины. Выбрался на плоскость и Карпов, но сразу с нее упал. Стрелок бросился к командиру, приподнял его голову; из рваной раны на шее хлестала кровь. Помочь раненому Карпову так и не смог — на него навалились немцы, куда-то поволокли.

Позже узнал, что подбитая машина упала вблизи станции Куцевка, недалеко от Кировограда, где еще хозяйничали оккупанты. По-видимому, Карпов погиб после пыток в полевой жандармерии…

В одном из сараев Бурлака раздели. Потом конвоиры увезли его в полевую жандармерию. Здесь Бурлак встретил раненого лейтенанта В. Бушуева из своего полка. Еле узнал: из ран сочилась кровь, лицо и руки в волдырях от ожогов, — видно, выбросился из горящей машины.