Флаг в тумане - [4]
Привычный день рабочего был нарушен. Он свернул с привычной дороги. Прибежав в город, забарабанил в стеклянную дверь полицейского участка.
— Там… на взморье… лежат двое… мертвые!
— Мертвые?!
Старый полицейский, протирая глаза и зябко поеживаясь, начал застегивать мундир.
— Да-да! Два трупа — мужчины и женщины!
— А далеко?
— Да нет, близко. Я провожу.
— Хорошо. Подожди немного.
Старик пришел в себя, записал фамилию и адрес рабочего, позвонил в местное управление полиции. Потом оба поспешно вышли из участка. Было морозно.
На месте происшествия ничего не изменилось. Ветер все так же шевелил волосы покойников. Женщина лежала на спине. Веки плотно сомкнуты, губы чуть-чуть приоткрыты, видна белая полоска зубов. Щеки розовые. Одета в мышиного цвета зимнее пальто, под ним — темно-вишневое кимоно. Вся одежда в порядке. Поза спокойная. На плотно сжатых ногах чистые, не испачканные землей таби. Рядом — аккуратно поставленные виниловые дзори.[4]
Голова мужчины была повернута в сторону. Цвет лица тоже свежий, розовый, словно у спящего. Темно-синее пальто, коричневые брюки. Черные, хорошо начищенные туфли. Синие, в красную полоску носки.
Трупы лежали совсем рядом. Из трещины в скалах выполз маленький краб и вскарабкался на бутылку из-под апельсинового сока, валявшуюся рядом с мужчиной.
— Видать, влюбленные. По сговору и покончили с собой, — сказал старый полицейский, глядя на умерших. — Бедняги. Молодые еще.
Над морем появился краешек солнца.
Касийское полицейское управление сообщило о случившемся в управление полиции префектуры Фукуока. Примерно через сорок минут оттуда на место происшествия прибыла машина. Приехали начальник сыскного отдела, два сыщика, полицейский врач и эксперты.
Трупы сфотографировали очень тщательно, в разных ракурсах. Низкорослый полицейский врач приступил к осмотру.
— И мужчина, и женщина отравились цианистым калием. Об этом свидетельствует розовый цвет лица. Очевидно, выпили яд вместе с фруктовым соком.
Врач поднялся с колен и носком ботинка слегка дотронулся до бутылки. На ее дне еще оставалась оранжевая жидкость.
— Когда наступила смерть, доктор? — спросил начальник, пощипывая усики.
— Часов десять назад. После вскрытия установим точнее.
— Так… десять часов назад, — пробормотал начальник, — следовательно, вчера, около десяти вечера. Оба приняли яд одновременно?
— Да. Вместе с апельсиновым соком.
— Холодное место выбрали для смерти, — сказал один из сыщиков. Это был тощий, замученный человек лет сорока трех, в старом, изрядно потрепанном пальто.
— Ну, знаете ли, Торигаи-кун, — врач взглянул на сыщика, — вы рассуждаете с точки зрения живого. А для смерти все едино — холодное место или жаркое. Если на то пошло, ведь и фруктовый сок не зимний напиток. Возможно, — добавил врач, — они были в состоянии аффекта, то есть крайнего психического возбуждения.
Сыщики с улыбкой переглянулись: ну вот, пошел козырять научными терминами!
— Не так-то просто выпить яд. На это еще надо решиться. Очевидно, при определенном возбуждении нервной системы смерть кажется желанной, — докончил мысль врача начальник сыскного отдела.
Второй сыщик спросил:
— Господин начальник, вероятно, здесь не имело места насильственное принуждение к самоубийству?
— Думаю, что нет. Одежда в порядке, никаких следов борьбы не видно. Приняли яд по взаимному согласию.
Он был прав. Женщина лежала так спокойно, словно прилегла отдохнуть, предварительно сняв дзори и аккуратно поставив их рядом. Даже таби не успела испачкать. Очевидно, это было самоубийство влюбленных, договорившихся вместе покончить счеты с жизнью. Сыщики вздохнули с некоторым облегчением и в то же время почувствовали растерянность — делать им было нечего. Если отсутствует состав преступления, значит, нет и преступника.
На специальных машинах трупы увезли в полицию. С тихого взморья Касии убрали посторонние, мешавшие предметы, и оно снова застыло в лучах холодного зимнего солнца.
В полиции трупы подвергли тщательному осмотру. Фотографировали еще несколько раз, по мере того как снимали одежду.
В кармане пиджака мужчины обнаружили бумажник. Там лежали сезонный билет от Токио до Асакэя и визитные карточки. По ним и опознали покойного. В сезонке значилось: «Кэнити Саяма, тридцать один год». Визитные карточки давали еще более подробные сведения: «Помощник начальника отдела N, департамента N, министерства N». Далее следовал домашний адрес.
Сыщики переглянулись. В этом отделе министерства как раз раскрыто дело о взяточничестве. Ведется следствие. Газеты пишут об этом каждый день.
— А предсмертной записки не нашли? — спросил начальник сыскного отдела.
Записку искали старательно и дотошно. Но ее не было. В карманах умершего обнаружили деньги — около десяти тысяч иен наличными, носовой платок, рожок для туфель, сложенную вчетверо газету и измятый счет вагона-ресторана.
— Счет вагона-ресторана? Странную вещь хранил, — начальник аккуратно расправил скомканную бумажку. — Дата — 14 января, поезд № 7, обслуживался один человек, общая сумма — триста сорок иен. Счет с грифом ресторана «Токие нихон секудо». Что ел — неизвестно.
Женщину тоже опознали. В ее бумажнике, помимо восьми тысяч иен, лежали маленькие женские визитные карточки:
