Флаг Командора - [17]

Ярцев присел на краю койки и застыл. Требовалось раздеться, но руки не слушались, безвольно лежали на постели, не желали подниматься и делать хоть что-нибудь.

Стук в дверь вывел Валеру из сонного оцепенения. Пришлось напрячь силы, чтобы ответить, однако ждать так долго стучавший не стал.

– Можно, Валера? – Флейшман был уже в комнате.

Бывший бизнесмен и яхтсмен вид имел вполне соответствующий нынешнему времени. В камзоле, в ботфортах, при шляпе. Правда, новизной наряд не блистал, но не все же сразу!

Зато на боку покоилась шпага, за пояс была заткнута пара пистолетов, и в глазах светилась уверенность человека, находящегося при деле.

Из всех бывших некрасовцев лишь Флейшман и Лудицкий продолжали регулярно бриться. Лудицкий считал себя слишком цивилизованным, Юра же после первой попытки отрастить бороду, решил, что смахивает на раввина, и не захотел афишировать свою национальность.

– Устал?

Ярцев лишь бросил красноречивый взгляд в ответ. Мол, нечего спрашивать очевидное.

– Как там: тяжело в учении… – Флейшман понял банальность фразы и заканчивать ее не стал.

– Терпи, казак, ядрен батон, атаманом будешь, – выдавил из себя Ярцев.

Досталось ему по полной. Ширяев припомнил все былые приемчики обучения новобранцев и гонял штурмана так, словно тот был его личным врагом.

– Сам ни рук, ни ног не чувствую, – признался Флейшман, извлекая откуда-то бутылку рома.

Заняв единственное в убогом номере кресло, он сразу утратил большую часть самоуверенности и теперь выглядел не менее уставшим, чем штурман.

Выпили, передернувшись от непривычного напитка, и какое-то время переводили дух.

– Если бы я не чувствовал, блин! – вздохнул Ярцев. – Слушай, а может, ну его на фиг?

– Неплохо было бы. Да только какой сейчас век на дворе? К тому же подумай сам: возьмись мы возить грузы, и то без порядочной драки не обойтись. Так уж лучше отнимать самим, чем быть в положении жертвы, – серьезно ответил Юрий.

– Угу. Блин! Один Лудицкий не у дел! Депутат хренов… – На самом деле штурман выразился намного крепче.

– Не с той стороны смотришь. Не потому не у дел, что крутой, а потому, что ни на что не годный, – улыбнулся Флейшман. – Нам-то что? Пару рейсов сделаем, капитал сколотим и дальше сможем жить припеваючи, а он? Так и будет слугой, да и то из милости Командора?

Последняя фраза в точности обозначала перемену в судьбе бывшего депутата. Командор практически не спрашивал мнения своих современников о перемене в их судьбе. Раз все в одной упряжке, так и тянуть должны вместе. По правде сказать, люди не возражали. Уцелели те, кто был крепок духом вне зависимости от прежней профессии. Те, кто при любом самом неблагоприятном раскладе был готов бороться до конца.

И лишь Лудицкий резко выделялся из общего ряда. Настолько, что Кабанов даже не пытался поставить его в общий строй. Вместо этого бывшему депутату было предложено на выбор: или небольшая сумма денег и полная свобода, или должность берегового слуги Командора.

И хоть роль слуги собственного подчиненного содержала определенное издевательство, Лудицкий предпочел ее.

– Блин! Я не о том, – по некотором размышлении отозвался Валера. – Понимаю: никуда нам не деться, но не лежит у меня душа. Короче, не знаю…

Он потянулся за лежавшей на столе трубкой и принялся ее старательно набивать. Пальцы подрагивали, но не от волнения – от усталости. А вот в глазах сквозь ту же усталость пробилось что-то жалкое, как у собаки.

Флейшман терпеливо ждал. Он чувствовал, что штурман хочет высказаться, но не торопил, не желая влезать в чужую душу без спроса.

– Понимаешь, Юра, по-моему, это все равно… – Ярцев наконец-то справился с трубкой и почти скрылся в клубах дыма.

– Что – все равно? – Флейшман разлил вновь. – Нет, давай прежде выпьем.

– Ну и гадость! – констатировал Валера. – А все равно – это все равно. Ведь, как ни крути, блин, мы давно покойники. Для родных, для близких, для всего нашего времени. Этот век давно прошел, Юра. Понимаешь: прошел. Нет его больше. Значит, и нас нет. Просто одни погибли сразу, а мы с тобою остались ни живыми, ни мертвыми. Призраки минувшего… Тьфу! Грядущего.

– Интересная мысль, – проговорил Флейшман, закуривая, и вдруг спросил: – Слушай, а призраки – существа нематериальные?

– Наверное. – Ярцев едва пожал плечами.

Сил на более энергичное движение у него не оставалось.

– Тогда какого черта у меня руки-ноги болят?

– Да ну тебя! – Несмотря на свою меланхолию, Ярцев не смог сдержать улыбку.

– Это не меня. Это твои рассуждения никуда не годятся, – поправил его Юра. – Не семнадцатый век давно прошел, а двадцать первый еще не наступил, и наступит не скоро. Через триста с лишним лет. А мы с тобою – живее всех живых, чему порукою усталость и это пойло, которое тут пьют вместо коньяка. Просто декорации чуть-чуть поменялись. Вводная, как сказал бы Командор. Ну и что с того? Живут тут люди. Значит, и мы можем жить.

– Жили мы там, а здесь… – Ярцев замолк, пытаясь подобрать соответствующее слово.

– Ерунда, – отмахнулся Флейшман. – Там ты был штурманом, здесь – тоже. Так что же изменилось? Возьми Ширяева. У него свое дело было, а он аж светится от счастья.