Физик на войне - [28]

Целесообразны огневые налеты не только по видимым целям, но и по скрытым от наблюдения районам: в лощинах, за обратными скатами и т. п., то есть там, где возможно нахождение не заботящегося об укрытии противника. Конечно, результаты такой стрельбы, практически наугад обычно остаются неизвестными. Но что она приносит эффект — мы знали по себе. Вспоминается, однако, случай, когда для нас все же представилась возможность убедиться в действенности подобной стрельбы. Это было в 44-м, западнее Гродно. Противник, отступая, задержался на одном из промежуточных рубежей. Очень досаждала нам одна батарея, которая периодически вела шквальный огонь по деревушке, где мы находились. Никаких укрытий или окопов не хотелось создавать. Пока сделаешь, немцы, вероятно, уйдут. Стрельба продолжалась, и мы чувствовали себя довольно неуютно. Не знали, как и быть — то ли перебираться в другое место, то ли все-таки готовить укрытия. Батарея была скрыта в складках местности и ее нельзя было непосредственно обнаружить. Звуки выстрелов до нас не доносились. Но мне все же удалось заметить еле различимые струйки дыма, которые иногда появлялись над гребнем, прикрывающим одну из лощин. Они предшествовали прилету снарядов. Это, несомненно, были следы конусов вспышек от выстрелов. О местоположении батареи можно было судить только ориентировочно — лощина была довольно широкой. Раз координаты цели точно не определены, ну ясно стараться охватить по возможности наибольшую площадь поражения. Поэтому командир полка, который в этот раз был с нами, принял решение задействовать всю нашу мощь. Он нее и подготовил данные для стрельбы, подчиняясь, видимо, «спортивному азарту» — ему этим почти не приходилось заниматься. Пристрелка по невидимой цели вообще не имеет смысла. А ошибиться так сильно, чтобы не попасть в лощину, практически было невозможно. Дали сразу же несколько залпов (по ничего не подозревающему противнику) всеми батареями полка одновременно. Единственный за все войну случай подобного рода. Разрывов не увидели, но из лощины вырвалось большущее грибообразное облако дыма. Видимо, взорвались боеприпасы. И больше — ни одного выстрела с той стороны.

За все время по знакам наблюдения разрывов я стрелял только один раз. В спокойной обстановке, в обороне, больше для интереса, чтобы проверить себя. И один раз довелось испытать подобную же стрельбу со стороны противника на себе. Это было в Сталинграде. Наш временный НП (обычная землянка) находился на левом берегу. Разрыв немецкого снаряда впереди, затем через некоторое время — сзади. Пока далеко, и подозрений не возникло. Потом по всем правилам — «уполовинивание» вилки, и третий разрыв поближе. Ага, значит, это «по нашу душу». Немцы стреляли не спеша и можно было свободно (и притом незаметно, поскольку мы находились на опушке леса) убежать. Но об этом и не подумали, поскольку вероятность прямого попадания ничтожно мала. В конце концов, как и полагается — заключительная серия разрывов. Один из них пришелся совсем близко. Дым застлал амбразуру… и на этом все кончилось. Наверное, противник посчитал, что цель поражена.

Все еще и физик

Будучи преданным своему делу артиллеристом, я все же оставался в душе и физиком. И это, естественно, расширяло диапазон моих интересов или, проще сказать, любопытства. Многое из того, с чем приходилось сталкиваться, воспринималось мною с точки зрения рационально (и отчасти творчески) мыслящего физика. Как-то пришла в голову мысль, что к военным событиям на локальном уровне применим сугубо физический принцип Ле Шателье — Брауна. Смысл этого принципа состоит в том, что, если какая-либо физическая система находится в состоянии равновесия и на нее начинает, действовать внешняя возмущающая сила, то она, эта система, стремится перейти в другое состояние так, чтобы влияние возмущения снижалось. На войне происходит нечто подобное. Когда после равновесного затишья разворачиваются возмущающие, активные боевые действия, погода частенько портится. Взрывы, выбросы туманообразуюших продуктов — аэрозолей нарушают квазистационарное состояние атмосферы. Сгущаются облака, начинаются дожди. В результате видимость ухудшается, действия авиации парализуются, движение транспорта в прифронтовой полосе затрудняется. «Система» переходит в новое состояние, «стремясь» как бы помешать продолжению дальнейших активных операций. В числе прочих эту мысль, иллюстрированную соответствующими формулами, я изложил в письме в свой родной Физико-технический институт, эвакуированный из Днепропетровска в Магнитогорск. Надеялся порадовать коллег тем, что не совсем распрощался с наукой. В ответном письме мне сделали осторожный намек, из которого я понял, что все это было напрасно. Формулы, над которыми я трудился, цензура напрочь вымарала. Хорошо еще, что не заподозрили в шпионской деятельности!

В одном из боев под Сталинградом, я обратил внимание на весьма удивительное явление. Стреляла немецкая пушка, находящаяся на открытой позиции. Мы берегли снаряды на случай вражеской атаки и сами не отвечали. Была хорошо видна вспышка выстрела. Доходящий до нас звук, естественно, несколько запаздывал. Но он не совпадал с выстрелом не только во времени, но и в пространстве. Казалось, приходит совсем из другого направления, заметно смещаясь в сторону разрыва снаряда. В чем дело? В принципе мог бы сказаться пересеченный рельеф местности. Но перед нами плоская равнина без каких-либо преград, способных отражать звук. Да и при разрывах снарядов этого эффекта нет. Помучился немного, но все же сообразил. При выстреле образуется ударная волна, распространяющаяся в разные стороны с различной скоростью. Наибольшая (сверхзвуковая) скорость — в направлении выстрела. Фронт волны оказывается, таким образом, не сферическим, а примерно эллиптическим. При этом нормаль к боковой ветви звуковой волны должна отклоняться от направления на источник звука и сдвигаться вперед, то есть как раз в сторону полета снаряда. Потом, когда пушка стала стрелять строго в нашу сторону, эта гипотеза подтвердилась. Звуковое и световое направления на выстрел полностью совпали. Так и должно быть, ибо фронт волны при этом перпендикулярен к направлению на источник звука. Существовали приборы звуковой локализации артиллерии противника, находящейся на закрытых позициях. У нас их не было. И слава Богу! А то стреляли бы в подобных случаях по пустому месту.