Под эхиносом мы находим ряд перетяжек или врезов, довольно странного и сравнительно разнообразного профиля . Чаще их общая линия следует наклону эхиноса, но иногда она и вертикальна. На пилястрах эта часть имеет более понятный характер двух-трёх наложенных обвязок; точно также эта часть более понятна и в Римских капителях
Следующая часть капители — шейка, иногда, впрочем, отсутствующая , также весьма разнообразной формы, и также она проще и как бы понятнее у римлян. Особенно странно в греческих капителях прохождение в этой части каннелюр или "ложек", которые у римлян заканчиваются под астрагалью, отделяющею шейку от самого ствола колонны, а также и отсутствию такой шейки на пилястрах, тогда как на римских пилястрах она повторяется. Линией своего профиля шейка так же, как и эхинос, следует у греков эпохам постройки, доходя в более древних памятниках до весьма неопределённой и непонятной развороченной формы.
Поясок, отделяющий шейку от ствола, также весьма разнообразной формы, но при этом у греков везде почти сохраняет форму врезов вовнутрь, а у римлян — изображает как бы стягивающую ствол колонны верёвку.
Самый ствол колонны, подобно капители, следует своими формами эпохам и чем древнее, тем он представляет более приниженные пропорции. Обыкновенно он имеет, при утонении кверху, ещё и утолщение приблизительно в нижней трети, но встречаются примеры и почти конических форм. Иногда же это утолщение чрезвычайно велико и неприятно для глаз.
Подобная форма начертания была известна Витрувию. Он говорит, что следует утонять ствол в зависимости от его высоты: чем выше ствол, тем менее его следует угонять, рассчитывая на перспективу. Рисунок, который Витрувий обещает дать в конце книги, для показания способа начертания утолщения посередине, к сожалению, утерян.
С подобной рисовкой колонны мы встречаемся уже у египтян, но у греков рисовка несколько иного характера и, кроме того, у них мы встречаемся со своеобразным украшением ствола колонны так называемыми каннелюрами или ложками, на которые у египтян мы находим только намёки.
Витрувий говорит, что если ствол хотят украсить каннелюрами, то следует делать 20 каннелюр, и это число действительно чаще других встречается в памятниках. Но такой способ, который он предлагает для начертания их сечения, а именно с помощью квадрата, — не оправдывается наблюдениями: везде эта линия сложнее, чем дуга круга в 90°. Эта сложность технического исполнения, по-видимому, совершенно не выкупается эффектом впечатления и даже кажется маловероятной при тогдашнем уровне техники. Например, очертание каннелюр меняется непрерывно от верха до низу,
а иногда их горизонтальное сечение имеет даже выпуклость посредине. Очертания же каннелюр римской эпохи гораздо проще и более подходят к правилам Витрувия; проще они и у Ионического ордера.
Но Витрувий указывает и на другой способ обделки колонн: "если же, говорит он, хотят сделать столб гранёный, то следует делать 20 углов". В древних памятниках, однако, мы почему-то подобных примеров не встречаем, хотя, казалось бы, ввиду простоты работы, ввиду недостатка опытных мастеров в небольших колониях, как, например, в Пестуме, такой упрощённый способ должен был бы встречаться нередко.
Вообще между теми данными, которые мы находим у Витрувия, и теми, которые нам дают современные изыскания, замечается некоторое, и притом довольно своеобразное, несогласие, имеющее место главным образом там, где дело касается тонкостей рисовки или пропорций. Например, те пропорции, которые даёт Витрувий для расстановления колонн, на оставшихся греческих постройках не наблюдаются; точно также описание пропорций капители Витрувием не подтверждается приведёнными изображениями капителей. Что же касается до тех тонкостей очертания, которые обнаружены позднейшими исследователями,
то об них Витрувий ни словом не упоминает, между тем, казалось бы, они должны были быть известны ему. Таковы: наклон осей колонн, кривизна общих линий и т.п. Остановимся на некоторых из таких тонкостей.
Choisy в своей "Истории архитектуры" указывает, разбирая кладку египтян, что наблюдаемая волнистость её объясняется "как нельзя более натурально" тем, что египтяне клали по шнуру (причалке) и эта волнистость обусловливалась провисанием шнура.
Такое объяснение нельзя не признать крайне искусственным и теоретичным. На практике, во-первых, причалка никогда не бывает такой длины, чтобы провислость её могла оказывать заметное влияние на прямизну; во-вторых, причалка может быть натянута в разных местах и, наконец, в-третьих, проверка прямизны больших линий производится не причалкой, а непосредственно глазом. Трудно предположить, чтобы египтянам, в общем, хорошим конструкторам, был неизвестен этот примитивный, однако же весьма верный способ. Ещё более странно такое объяснение рядом с указаниями Choisy на тонкость рисовки египтянами плана:
египтяне линии прямоугольных планов выгибали внутрь. Такая тонкость чувства совершенно не вяжется с вышеприведённым объяснением Choisy способа кладки.
Что касается до греков, то эти тонкости уже давно сделались предметом особо тщательного изучения. Особенно подчеркивалось то, что греки обращали внимание на общие очертания своих храмов, заменяя прямые линии — слегка кривыми. Углы слегка наклонённого вперёд фронтона понижались несколько против средины, стороны выпучивались и все колонны наклонялись таким образом, что оси их, будучи продолжены, встречались приблизительно в одной точке.
