Фистула - [25]
узу хлопнул гром. Подойдя к окну, я увидел настоящий вселесный потоп – деревья точно выросли вдвое, возвышались огромной волной, ритуально трясли кронами: плааавно влееево, потомрезковправо, и вдруг как будто ещё вытянулись на метр-полтора, пытаясь вынырнуть из земли. Захваченный этим непостижимым зрелищем, я вышел в лоджию и открыл широкие окна. Холодный дождь расцеловал тело, ветер утащил память прочь. Сад теперь трусливо съёжился, все дома и многометровые заборы казались смешной помехой этому необъятному и необъяснимому лесу. Всё человеческое было таковым – когда-нибудь, может быть даже очень скоро, эта мрачная зелень поглотит каждое тело, каждый автомобиль, каждое строение. Лес вернёт себе всё, вернёт сторицей украденное жадными человеческими руками. Я стоял под дождём и одичало улыбался, представляя, как встаёт самая последняя лесная волна, после которой наступит безвременье полного и окончательного нашего всеобщего несуществования…
В комнату вернулась моя промокшая хладная оболочка, но внутри, наоборот, кипела энергия. Радость и восторг от разгула природы раскрыли клетку полусонного тела моей соимённой твари, моему живому существу. Ему надоело слушать музыку раздражения и алгии, ему хотелось действовать. Оно опустило тело на пол, поставило руки на ширине плеч, насладилось отжиманиями: десять, двадцать, ещё двадцать (боль будто лезвиями впивалась в левое запястье). Оно растопырило пальцы, перенесло вес тела вперёд, медленно вытянуло плечи и, встав на руки, застыло. Оно упивалось тем, как кровь приливает к его уродливой звериной голове. Вернувшись на ноги, оно пустило тело бродить по комнате, разминая отбившиеся от работы пальцы. Конечно, я знал, что вечернее безволие моё было преддверием высшей воли, но не понимал, как теперь утихомирить её. Нам хотелось действовать, мы жаждали действовать.
Но гам в соседней спальне заставил тело остановиться.
«Я хочу спать».
В пыточную камеру сестры пришёл её господин.
«Поди сюда!»
«Нет, я хочу спать».
Тело прильнуло к стене, рядом с картиной.
«Нет, не надо! Я хочу спать!»
«СЮДА-НА».
«Не надо!»
Безжалостная стена между нашими комнатами пропускала голоса и все прочие звуки. Начиналось то самое, что я весь день пытался выбросить из головы.
«Нет! Нет, не надо! Брат нас услышит!»
Я отскочил от стены, пошёл в дальний конец спальни. Мои руки тряслись. Голос сестры дрожал. Ей было страшно. Мне было холодно жарко холодножарко.
«Нет! Пожалуйста… Лев услышит нас».
«ПОДЪЁМ».
Я вбежал в лоджию и снова открыл там окна, но глумливый лес умолк, заставляя меня слышать всё.
«Только тронь меня, и я закричу!»
Как бы я ни пытался отвлечься от этих голосов, от них невозможно было спрятаться.
«Нет! Нет!»
Хлёсткий удар. Сестра издала не то крик, не то писк.
Я направился обратно к стене.
«Нет. Пожалуйста, нет!»
Я слышал всё. Их дом был спроектирован как будто ради этой ночи, как будто именно мне предназначено было попасть в эту комнату по соседству с каютой хозяйских удовольствий.
«Я не хочу! Умоляю, перестань!»
Новый удар, новый испуганный писк.
Думал ли Капитан о том, что я их слышу? Не хотел ли он этого? Не спланировал ли этого моего унижения?
«Уйди! Я не хочу!»
«КО МНЕ».
Хлопок, ещё один, потом звук удара о мебель.
Неужели это Капитан приказал ей поселить меня тут?
«Не надо сегодня! Завтра, я обещаю, завтра!….»
Я никогда не слышал такой её мольбы. Никогда не слышал такого отчаяния. Я стоял прижавшись к стене, к холодной стене, за которой топало жирное чудовище, надвигаясь на крохотную, не имеющую путей для отсупления добычу.
«Отпусти меня!»
Знал ли Лев о том, что творится в родительской спальне? Что понимал он в отцовских развлечениях и материнском фатуме?
«Отпусти!»
Впрочем, он был не такой уж малыш. С чего я решил, что он мог хоть чего-то не знать о доме, наверняка исследованном вдоль и поперёк?
«Нет! Убери руки!»
Удар. Плач.
В его восемь лет я прекрасно всё понимал. В нашей квартирке от ночной родительской игры никуда нельзя было скрыться. Мы лежали с сестрой в темноте (диван-кровать была одна, нам до конца её школы приходилось спать валетом) и слышали за стеной их ритмичные хлопки и причмокивания, стоны и визги матери, мычание отца. Подобные ночи не были частыми – слишком уж много сил родители отдавали аспидам других наслаждений. Но мелодии их совокуплений оставались неискоренимой частью нашего детства, как и смущение и отвращение, которое эти звуки заставляли нас испытывать.
«Прекрати!»
Капитан до неё добрался. Лёгкое тело упало на постель. Тяжёлый шаг. Прерванный крик – он, должно быть, закрыл ей рот.
Я воображал их так отчётливо, как будто не прижался к стене, а стоял с другой стороны, стоял прикованный в их спальне, стоял без одежды, как в одном из сегодняшних вагонных снов. Я почти смотрел на них, на неё – бледную, голую, слабую, жалкую. С синяками, рассыпанными по небу спины. Она бы ни за что не захотела, чтобы я это видел —
«А… Нет!»
– или же наоборот? Новая мысль зашепталась поверх крика: что если она прекрасно понимала, что я всё слышу, и потому разыграла это сопротивление? Что если —
«Нет!»
– что если она с самого начала этого и хотела и потому поселила меня именно в комнату по соседству, с ненастоящими стенами, с этими ледяными стенами, которые я разбил бы в несколько ударов, не будь всё это её подлым планом, её насмешкой надо мной. Я представил: удар, удар, удар, удар.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
В новом романе бесстрашный талант Кирилла Рябова опускается к новым глубинам человеческого отчаяния. Главный герой книги получит от жизни все удары, которые только можно получить: у него умирает жена, с этого его несчастья только начинаются… Впрочем, все это для того, чтобы, пройдя подводными норами мрачной иронии, вынырнуть к свету и надежде.
Воспоминания В. Л. Топорова (1946–2013) — знаменитого переводчика и публициста — посвящены в основном литературной жизни позднего СССР. В объектив мемуариста попадают десятки фигур современников от Бродского до Собчака — но главная ценность этой книги в другом. Она представляет собой панорамный портрет эпохи, написанный человеком выдающегося ума, уникальной эрудиции и беспримерного остроумия. Именно это делает «Двойное дно» одной из лучших мемуарных книг конца XX века.
Загадочные события, разворачивающиеся в закрытом городе Покров-17 Калужской области в октябре 1993 года, каким-то образом связаны с боями, проходившими здесь в декабре 1941-го. И лично с главным героем романа, столичным писателем и журналистом, которого редакция отправляет в Покров-17 с ответственным заданием. Новый захватывающий триллер от автора «Калиновой ямы» и «Четверо», финалиста премии «Национальный бестселлер», неподражаемого Александра Пелевина.
Настоящее издание возвращает читателю пропущенный шедевр русской прозы XX века. Написанный в 1970–1980-е, изданный в начале 1990-х, роман «Мальчик» остался почти незамеченным в потоке возвращенной литературы тех лет. Через без малого тридцать лет он сам становится возвращенной литературой, чтобы занять принадлежащее ему по праву место среди лучших романов, написанных по-русски в прошлом столетии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.