Фирма (Книга-Игра-Детектив) - [40]

- То работать только с вами. Так?

- Давай смотреть правде в глаза...

Трель радиотелефона остановила Гольцмана на полуслове.

- Алло? Привез? Отлично!

Сказав это "отлично", Гольцман опасливо покосился на Стадникову. Та поняла его взгляд, усмехнулась и махнула рукой - "говори, мол, не стесняйся".

- Где? - спрашивал Гольцман, прижимая трубку к уху. - В какой больнице? Ага... Ну, там, вскрытие, все дела... Ах, сделали уже? Хорошо, хорошо... Оперативно... Так, ладно, Шурик, иди отсыпайся, вечером созвонимся. И, знаешь, я сегодня работать не смогу... Все дела на Кирилла - я его назначил главным по этому делу. Все деньги, все вопросы - с ним. Он занимается похоронами и все такое. А вечером мы с тобой выходим на связь. Пока. Обнимаю.

- Привезли муженька мово? - с бабьей подвывающей интонацией спросила Ольга.

- Да, - сухо ответил Борис Дмитриевич.

- И чего?

Ольга встала с табуретки и потянулась. При этом халат сполз и со второго плеча.

- В каком смысле?

Несмотря на серьезность разговора и всей ситуации, Гольцман вдруг почувствовал, что хочет эту девчонку. И она, кажется, совершенно откровенно его провоцирует. Что это? Правду, что ли, говорят, что близость смерти сексуально возбуждает?

- Ну, в больнице он. В Мечниковской. В морге... А что?

- Интересно... Муж все-таки, какой-никакой.

"Да у нее просто шок, - подумал Гольцман. - Конечно. Стресс... То-се... Женская психика. Нервы".

- Если ты думаешь, что у меня шок, что со мной сейчас нельзя говорить, - это напрасно, - сказала Ольга. - Напрасно, Боря. Ты вообще-то расслабься. Ты же свой мужик, сколько лет мы друг друга знаем, а? Помнишь, как на "Россиян" вместе ходили? На "Аквариум"? А? Расслабься, Гольцман, будь как дома.

- Да? Спасибо.

Гольцман еще раз окинул взглядом стены с обрывками обоев. "Быть как дома" в этом вертепе ему показалось совершенно лишним.

- Ну, продолжай, Боря. Я слушаю.

- На чем мы остановились?

- На завещании.

- Понимаешь, Оля... Жили вы плохо, я это вижу. - Он посмотрел на Стадникову.

Оля стояла напротив, плечи ее были по-прежнему обнажены, халат едва прикрывал грудь.

- А то, что называется творческим наследием Васьки, - это сейчас стоит денег. Понимаешь?

- Чего же тут не понять?

- Вот. Но само по себе все это наследие - записи, тексты, а самое главное, авторские права на его произведения - ничего не стоит. Если его не взять и не оформить юридически...

- А что тут оформлять? Все права у меня. Кто будет что-то использовать - денежки в кассу. И все.

- Ты что, собираешься сама по всем концертам бегать и отслеживать, кто, где и сколько его песен поет и музыки играет?

- А ты хочешь на себя это взять?

- В общих чертах, да. И не только это. Я тебя, Оля, обеспечу до конца твоих дней.

- Приятно слышать. А больше ты ничего не хочешь мне сказать?

- Больше? Конкретизировать, что ли?

- Конкретизируй. Давай, Боря, конкретизируй. Ты ведь за этим сюда и приехал?

- Да. Если честно, то за этим. Потому что такие дела нужно делать быстро.

- Давай делать быстро. Мы люди взрослые, по-взрослому и будем конкретизировать.

Стадникова шагнула в сторону и обогнула стол. Высоко закинув ногу, она перешагнула через колени Гольцмана и уселась на них верхом, лицом к слегка оторопевшему Борису Дмитриевичу. Ольга положила руки ему на плечи, причем халат окончательно съехал с груди, и теперь торчащие вперед острые соски находились прямо у рта замершего в нерешительности и растерянности генерального продюсера процветающей фирмы "Норд".

- Давай, Боря, конкретизируй. Что же ты замолчал?

- Оля... ты... Это как-то, знаешь... Ты бы села нормально...

- Нормально? Хорошо.

Рука Стадниковой скользнула к ширинке Бориса Дмитриевича и, мгновенно расстегнув "молнию", вытащила на свет божий его напрягшийся, налитый темной, тяжелой кровью член.

- Нормально?

Олина рука массировала орудие Гольцмана, сжимала его, гладила пальцами головку.

- Ты меня, Боря, не бойся... Я просто свободу почувствовала сейчас. Никто не узнает. А этот твой Митя - я только завелась, а он уже захрапел... Хилый он у тебя. Гони ты его в шею, я уже говорила. А мы с тобой... мы с тобой такие дела можем делать, все утрутся! Возьмешь меня к себе на фирму, я тебе так работу поставлю - все строиться в ряд будут.

"А ведь и в самом деле, никто не узнает, - подумал Гольцман. - Как в песне поется: "Если женщина просит..." Только вот, не была бы она больна. Времени нет по врачам бегать. Да и желания - ну ни малейшего".

- Боря, у меня мужика почти три года не было... Ну что ты, что ты? Чего ты боишься?

Гольцман почувствовал, как Стадникова насаживается на его член, и подался ей навстречу.

"Ладно. Если и правда, что, кроме Митьки, у нее никого не было, тогда, если заболею, будет с кого спрашивать. В таком случае я его сам раком поставлю, гаденыша этакого..."

Митя проснулся от телефонного звонка. К его удивлению, несмотря на то, что воспоминания о вчерашнем дне обрывались в ресторане "Крепость", куда, после обильного, может быть, чуть более обильного, чем того требовала ситуация, возлияния в гостинице "Россия", он привез московскую группу на обед, голова не болела и чувствовал он себя вполне сносно.