Фиолетовая гибель - [54]

На мгновение пламя пригасло, будто недовольное тем, что в нем оказалось. Затем из костра вырвался огромный черный клуб дыма, он почти выстрелил вверх. Это было как взрыв. И тогда пламя сомкнулось вокруг блюдечек с плесенью еще плотнее, заклубилось и закрутилось, приобретая форму извилистых языков, ввинчивавшихся в воздух. Словно бы плесень передала свои очертания пламени, которое повторяло быстрое, колеблющееся движение ее ветвей, только в увеличенном размере. Клайд отступил от извивавшегося пламени, отстраняя руками его языки. Ему казалось, что они также стремятся прикоснучься к нему… Казалось, но, может быть, так оно и было?.. Что он мог знать об этом?..

Сквозь треск и шипение пламени он услышал:

— Отойди! Отойди в сторону, Клайд! Да слышишь ты?

Чья-то рука тянула его за рукав. Это был Фред. Он кричал:

— Отойди, сумасшедший! Черт его знает, может быть, оно будет взрываться и дальше! Зачем ты это сделал?..

Невидящими глазами Клайд смотрел то на костер, то на Фреда. То, что тот говорил, не доходило до его сознания. Потом он увидел Мэджи, которая, выйдя из палатки, с испугом смотрела на полыхавший костер. Вероятно, она слышала крики Фреда и не понимала, в чем дело. Впрочем, все это было неважно. Главное было в том, чтобы прикончить губительную фиолетовую плесень, и он сделал это… Нет, еще не все: ведь в палатке Джеймса были три таких блюдечка, а он взял только два!

Клайд поднял упавшее полотенце. Оно было почти сухое от жара костра. Пламя уже горело ровно, все так же жарко, как и перед тем. Плесень сгорела, сгорела!

Он побежал к умывальнику, чтобы намочить повязку. Погружая ее в воду в ведре и снова завязывая полотенце, он слышал отчаянные крики Фреда:

— Да остановись же ты, бешеный! Погоди, я что-то хочу сказать тебе! Это очень важно, понимаешь! Это страшно важно!

Ничего не могло быть важным по сравнению с уничтожением губительной фиолетовой плесени, думал Клайд, затягивая узел мокрой повязки. Ничего пока не надо говорить, и ничего сейчас не надо отвечать Фреду. Нужно уничтожить всю плесень, всю до конца! Он должен выполнить то, что задумал у тела Коротышки-Джеймса!

— Клайд, подожди! — кричал Фред. — Ее не надо сжигать целиком, ни в коем случае не надо!

Его крики были уже ближе. Клайд оглянулся. Фред подбегал к нему. Что, он хочет задержать его? Нет, нет!

— Постой, Клайд!

Но он уже мчался к палатке Джеймса, не позволяя Фреду догнать его. Уже около самого входа в нее Клайд, на секунду обернувшись, крикнул:

— Не вздумай подходить сюда!

Впрочем, это было лишним. Фред и так остановился в почтительном отдалении от опасной палатки. Он растерянно смотрел, как Клайд вбежал в нее и тотчас выскочил обратно, неся в вытянутой руке оставшееся блюдечко с плесенью. На этот раз все было легче, чем перед тем, он ни на секунду не задерживался в отравленной атмосфере палатки; да и фиолетовая плесень, казалось, вела себя в руке Клайда менее активно, чем раньше. Она, правда, колебалась, но ее ветви как будто даже не пытались коснуться пальцев, которыми он держал блюдечко.

Издали Клайд слышал, как Фред снова пробовал уговаривать его, но не обращал внимания на его слова, поглощенный лишь тем, чтобы без осложнений донести свою ношу до костра. И тогда будет уже действительно все, повторял он одно и то же, все, все!

Пламя костра было уже не таким сильным. Его прозрачные языки пробегали по раскаленным огненным углям, в которые превратились наваленные до того сучья и хворост. Ну что ж, подумал Клайд, сейчас будет хорошо видно, как сгорит плесень.

Быстрым движением он бросил блюдце прямо в центр костра, на пышущие жаром угли — и сразу же отскочил назад, подальше от пламени, но не сводя с него глаз.

Блюдце ровно опустилось на сразу осевшие, накаленные добела угли в середине костра. На долю секунды эти угли вдруг потемнели, пламя словно бы опасалось прикоснуться к губительной плесени, которая казалась уже не фиолетовой, а, черной. Ее ветви задрожали и свбрались в один пучок, как бы силясь защититься от огня. А затем они раскрылись черной узорчатой короной и взорвались все сразу, мгновенно, закрыв стремительно клубившимся темным дымом середину костра. Этот дым взлетел вверх как траурный факел, осыпаясь потом мельчайшей пылью. Языки жаркого пламени, возникшие сразу после того, как исчез, растворился в воздухе темный дымный факел, и в самом деле были удивительно похожими на извивавшиеся ветви плесени, лишь намного увеличенные.

Это продолжалось, может быть, всего две-три секунды. А после этого пламя костра вдруг упало, потеряло всякое сходство со странными ветвями плесени. Исчез и темный дым. Исчезло все то, что казалось удивительным и противоестественным в мирной лагерной обстановке. В костре прогорали угли, бледные язычки пламени лишь изредка пробегали по ним. Все стало на место.

Все, кроме того, что в палатке Клайда лежал мертвый Джеймс Марчи. Все, кроме того, что этому горю нельзя было помочь, нельзя уже было ничего исправить…

26

Клайд снял свою повязку и устало сел на траву. Слева от него догорал костер, справа, у кустов, поднималась его палатка, в которой как навязчивое видение был широко открыт полог. Около него неподвижно сидела Мэджи Бейкер, опустив голову на руки.