Финляндия на пути к войне - [32]

Для подготовки более широкого соглашения о воинском транзите с финской стороны был назначен отставной генерал-майор Пааво Талвела. Когда 21 августа Маннергейм пригласил его на обед для обсуждения данного вопроса, в политическом отношении все уже было предрешено. Талвела излагает данную новость «внутреннего круга» записью в своем дневнике: «Эта неделя стала судьбоносной для Финляндии. Именно в это время наш путь был повернут в сторону Германии».

Талвела сразу же получил важное задание: отправиться в Германию для ведения переговоров о транзите. Уместно спросить, почему туда был направлен находившийся в отставке генерал, а не, к примеру, начальник главного штаба? Видимо по той причине, что в напряженной предвоенной обстановке августа месяца поездка высокого военного чина привлекла бы к себе повышенное внимание, чего безусловно стремились избежать как в Финляндии, так и в Германии. Гражданский статус Талвела позволял вести дело без особого шума, что собственно и произошло.

Талвела и полковник М.К. Стивен побывали с представителями германских военно-воздушных сил как в Берлине, так и в Петсамо и продолжили после этого переговоры в Хельсинки. Здесь полковник Стивен и майор Окс подписали 12 сентября технический протокол о транзите. Достигли договоренности о том, что портами высадки войск будут Вааса и Оулу, что этапными пунктами германских частей становятся конечные железнодорожные станции Рованиеми и Ивало. Автоперевозки в Норвегию пройдут через Салмиярви, где финны при необходимости организуют новую паромную переправу. Все войска, насчитывавшие 5538 человек и 715 транспортных средств, прибудут тремя группами. Никакой информации о том, кто одобрил политическую сторону этого соглашения, документ не содержит. В силу своего рутинного характера он более не представлялся на утверждение главнокомандующим. Считалось, что в принципе вопрос был решен 19 августа 1940 г.

В какой мере Гитлер в рассматриваемый период времени игнорировал собственное министерство иностранных дел и проводил важные решения в жизнь через военных (Геринг — Фельтиенс — Маннергейм) наилучшим образом свидетельствует заключение так называемого дипломатического соглашения о транзите. Узнав о том, что уже идет практическая подготовка к перевозкам через Лапландию, Кивимяки попросил у финляндского МИДа инструкции для официального оформления всего дела и ему 16 сентября в качестве образца прислали секретный документ о транзите через Порккала, подписанный декадой ранее с Советским Союзом. Когда Кивимяки предложил германскому министерству иностранных дел составить аналогичный договор с Финляндией, обнаружилось, что его руководство, выразив при этом крайнее недоумение, совершенно ничего не знает о деле. Получив необходимые разъяснения от военных и удостоверившись в реальности происходящего германское министерство иностранных дел, тем не менее, составило выдержанный в самых общих выражениях документ, который незамедлительно был подписан у Вейцзекера во второй половине дня 22 сентября 1940 г. Таким образом, официальное соглашение увидело свет уже после начала транзитных перевозок и выглядело как побочный продукт происходивших событий. Гитлер до последнего момента вел это дело по «военной линии», отстраняя от участия в нем своих дипломатов. Немецкий исследователь Уэбершэр отмечает, что данный эпизод является хорошим примером того, как военно-политические и стратегические расчеты Гитлера все более сказывались на внешней политике Германии, в осуществлении которой Риббентроп и его министерство постепенно теряли влияние.

Поскольку соглашение о транзите рождалось столь необычным образом, вопрос о том, кто из руководителей Финляндии санкционировал его заключение, представляется весьма запутанным. У Фельтиенса «сложилось впечатление», что Рюти связывался по этому делу с уже больным президентом Каллио, проводившем летнее время в Култаранта, но прямых доказательств этого не обнаружено. Скорее всего, Рюти решил проблему транзита на основе своих полномочий премьер-министра, хотя на процессе по делу виновников войны он перекладывал эту ответственность на Маннергейма. Имеющая принципиальное значение дискуссия о том — правительство или главнокомандующий несут ответственность за подписанное соглашение — продолжается до сих пор. На основе сопоставления различных свидетельств можно сделать вывод, что ответственность за соглашение о транзите возлагается на политическое руководство Финляндии, а не на военных.

Как известно, немецкие корабли с войсками прибыли в Ваасу уже 21 сентября, т. е. за день до подписания в Берлине официального дипломатического документа. И хотя некоторые инстанции в Финляндии, такие как министерство иностранных дел и таможенное управление, были оповещены заранее, многие — губернатор Ваасы, таможенный фискал, начальник полиции — пребывали в полном неведении. Когда последний спешно сообщил о «гостях» министру внутренних дел фон Борну, тот не имел об этом ни малейшего представления и лишь от Рюти узнал о том, что немцы имеют на пребывание в финских водах соответствующее разрешение. Правительство Финляндии в своем полном составе получило информацию об этом деле только 24 сентября. В ходе заседания критике подвергся не сам договор, а факт его сокрытия от министров. Слухи о прибытии немцев быстро распространились по всей стране, в связи с чем правительство 28 сентября сочло необходимым опубликовать в прессе официальное коммюнике. Итак, первый русский железнодорожный транзит через Ханко состоялся 25 сентября, немецкие морские перевозки в Лапландию несколькими днями ранее. Фактическая же договоренность о них, когда немцам с высокой инстанции ответили «Да», была достигнута уже 19 августа 1940 г. Формальности, правда, заняли затем много времени.