Финляндия на пути к войне - [124]

23 июня 1941 г. Финляндия и Советский Союз поддерживали друг с другом дипломатические контакты. В Хельсинки Виттинг сообщил Орлову, что Финляндия на основе международного соглашения 1921 г. послала свои войска на Аландские острова. Виттинг сообщил также, что советский консул в Марианхамина попросил эвакуировать его и персонал консульства в Хельсинки. Наконец, Виттинг выразил протест в связи с перестрелкой, возникшей на границе вблизи Иммола (Иматра).

В Москве 23 июня 1941 г. Молотов вызвал к себе финского поверенного в делах Хюннинена и спросил его о том, что означает выступление Гитлера. Хюннинен ответа дать не смог. Тогда Молотов потребовал от Финляндии четкого определения ее позиции — выступает ли она на стороне Германии или придерживается нейтралитета. Хочет ли Финляндия иметь в числе своих врагов Советский Союз с двухсотмиллионным населением, а возможно также и Англию? Советский Союз не предъявлял Финляндии никаких требований, и поэтому он имеет полное право получить ясный ответ на свои вопросы. Молотов обвинил Финляндию в бомбардировках Ханко и в полетах над Ленинградом. Хюннинен со своей стороны — Советский Союз в бомбардировках финских судов и укрепления Алскари. Каждый уверял в том, что ему неизвестно о полетах своих самолетов, но Хюннинену удалось заметить, что над Ленинградом был сбит немецкий самолет.

Остается неясным, почему посланная с отчетом об этой встрече в министерство иностранных дел Финляндии депеша Хюннинена была доставлена адресату лишь сутки спустя — ночью с 24 на 25 июня 1941 г. Финны обвиняли в этом русских, они в свою очередь финнов (телефонная связь русских была прервана уже 22 июня). Начальник канцелярии министерства иностранных дел Пакаслахти в телефонном разговоре с губернатором Лапландии Хиллиля заявил вечером 24 июня, что «участие Финляндии — вопрос нескольких дней». Министерство иностранных дел к этому моменту, судя по всему, уже оставило всякую надежду предотвратить войну.

Если бы Финляндия действительно была обеспокоена угрозой предстоящей войны, у нее, несмотря на отсутствие прямой связи 24 июня и даже с началом бомбардировок 25 июня 1941 г., имелись многочисленные возможности послать Советскому Союзу сигналы о мире: например, Финское радио, которое, конечно же, в Москве слушали; парламентеры под белым флагом на границе в Ханко или в Вайниккала; информация финских послов советским посланникам в столицах европейских стран (например, в Стокгольме или Лондоне) и т. д. Поэтому совершенно искусственными кажутся утверждения о том, что якобы из-за отсутствия связи не было возможности связаться с другой стороной. Если так, то это говорит об отсутствии желания. И именно в этом заключалась основная причина разрыва информационного канала на целые сутки в сложное кризисное время.

Молотов в ходе разговора 23 июня 1941 г. ни словом не обмолвился о находившихся в Финляндии немецких войсках, что свидетельствовало о явном стремлении к соглашению, о надежде удержать Финляндию вне войны. Но к его предложению обратились в Хельсинки только в тот день, когда русские бомбы уже посыпались на города южной Финляндии (25 июня), так что оно сразу потеряло свою актуальность. И если советская дипломатия действительно до сего момента стояла на позициях мира, то можно сказать, что супердержава оказалась не в состоянии эффективно координировать усилия своих дипломатов и действия военно-воздушных сил.

Англия, Швеция и Германия, каждая исходя из своих собственных интересов, приветствовали нейтралистские заверения Финляндии. Заявление Идена в палате общин (24 июня 1941 г.) о том, что Финляндия, кажется, останется нейтральной, можно считать безусловной победой Грипенберга. Через два дня Иден заявил нашему послу, что Финляндии не следует оказывать сопротивления немецкому присутствию в стране. Но он признал право на сопротивление, если на Финляндию нападет Советский Союз. Вместе с тем он серьезно предупредил финнов против нападения на СССР. Позиция Англии, таким образом, изменилась радикальным образом.

Когда в Стокгольме 24 июня 1941 г. велись переговоры о переброске дивизии Энгельбректа (163 D) из Норвегии в Финляндию, в связи с чем Швеция занимала крайне отрицательную позицию, посол Шнурре сетовал на отсутствие поддержки этой акции со стороны финского посольства на том основании, что Финляндия придерживается нейтралитета. На это надо заметить, что именно таким образом Финляндия наилучшим образом содействовала проведению данной акции, поскольку нейтральная Швеция могла предоставить право транзита через собственную территорию только в нейтральную страну! Если бы Финляндия в тот момент уже шла бы по тропе войны, то Швеция не смогла бы, не отказавшись от собственного нейтралитета, содействовать интересам воюющих сторон. Разрешив, в конце концов, транзит, Швеция косвенным образом признала тогдашний нейтралитет Финляндии.

Германский посол в Хельсинки Блюхер добился того, что непродолжительный нейтралитет Финляндии был зафиксирован и в Германии, хотя он для этой страны носил крайне неприятный характер. Блюхер весьма убедительно разъяснял Берлину, что означали следовавшие друг за другом заверения Финляндии в нейтралитете — ведь официального заявления о нем никогда не делалось. «Финской армии необходимо еще шесть дней для стратегического развертывания», — телеграфировал он 23 июня 1941 г. Посол рекомендовал, чтобы ни Министерство иностранных дел, ни германская пресса до поры до времени не говорили о Финляндии как союзнице рейха. К совету прислушались, и в ходе пресс-конференции на Вильгельмштрассе 24 июня 1941 г. Финляндия пока еще числилась в ряду невоюющих стран.