Финикийцы и Карфаген - [22]
Финикийцы с восторгом поддержали столь разумное начинание и начали массово чеканить монеты в своих городах — сикли (шекели) с изображением божеств Мелькарта и Дагона в Тире и Сидоне соответственно.
Торговля и денежный оборот подразумевают бухгалтерский учет и появление банков. Первыми банкирами были вавилоняне, если под банковским делом понимать вульгарное ростовщичество — ссуды под процент. Схема со временем усложнялась, появился безналичный расчет, кредиты для коммерческих сделок, вклады с дивидендами.
Когда царь Вавилона Навуходоносор II завоевал Финикию, у ханаанеев появилась возможность вплотную ознакомиться с вавилонскими наработками в этой области, а поскольку финикийцы мгновенно реализовывали, развивали и оттачивали до блеска любые выдумки соседей в экономической сфере, банкирский бизнес становится для Тира и Сидона едва ли не основным занятием.
Обмен и курс валют, депозиты, чеки, ипотека — всем этим понятиям мы обязаны Финикии.
Больше того, если вавилонские банкиры обслуживали исключительно соотечественников и не доверяли иностранцам, то пронырливые финикийцы сообразили, что пора выходить на международный уровень и организовали банковскую сеть по всему Средиземноморью — ученый муж из Афин, желающий посетить, допустим, Фивы в Египте, мог положить на счет в афинском филиале одного из банков Сидона определенную сумму и не бояться, что его ограбят по дороге — чек спрятать куда легче, чем кошелек с золотом, а если и он потерян, то можно восстановить. По прибытию в Фивы чек обналичивался (если угодно — в местной валюте по курсу), за сервис брался определенный процент: заметим, не самый грабительский, иначе такие услуги не стали бы пользоваться бешеной популярностью.
Бухгалтерские записи, закладные письма, векселя и прочая документация фиксировалась самым удобным и, без преувеличений, прорывным способом — с помощью алфавита, сформировавшегося в Финикии около 1300 года до н.э. и с тех пор непрерывно развивавшегося.
Шумерская клинопись и египетские иероглифы были громоздки, жутко неудобны и доступны лишь отдельным кастам — жрецам, чиновникам, торговцам. Финикийская «революция письменности» позволила приобщить к чтению и письму любого, были бы руки, чтобы писать, и глаза, чтобы читать.
Для того, чтобы понять, от каких неимоверных трудностей нас избавили финикийцы, давайте вообразим, что прямо сейчас, в первой половине XXI века, алфавит не изобретен, а клинопись, предположим, выдумали только в Монгольской Народной Республике. Для начала нам было бы неплохо изучить монгольский язык, и уже потом приступать к постижению клиновидного письма, которое, заметим, узко специализировано под единый носитель — таблички сырой глины, знаки так же наносятся единственным инструментом.
Затем наступает понимание того факта, что клинообразных знаков не меньше пятисот, причем каждый из них имеет несколько значений в зависимости от контекста и вообще может читаться как слог или как целое слово.
Например, треугольник основанием вверх и вершиной вниз читается как «корабль» и, если пририсовать снизу горизонтальную палочку, выйдет «корабль в порту». При этом треугольник основанием влево и вершиной вправо однозначно трактуется как «корабль возвращающийся в гавань», а вершиной влево — «выходящий из гавани». Но как тогда изобразить «парусный корабль из-за безветрия идущий в гавань на дизельной тяге»? Да очень просто! Знак треугольника вершиной вправо, знак отсутствия ветра, затем спущенного паруса, и дизельного двигателя — причем именно работающего без перебоев, а не простаивающего и не находящегося в ремонте! Для последних двух позиций есть собственные клинописные обозначения, это исключая «дизельную турбину» (различаем с просто дизелем!), «двигатель на полном ходу», «на малом ходу» и так далее почти до бесконечности.
Теперь представим, что в насквозь сухопутной Монголии, где отроду «кораблей» не видели, это понятие изображается семилучевой звездочкой из клиньев, при этом состояние корабля (в море, в гавани, в аварийном состоянии, на мели и т.д.) фиксируется кривизной каждого лучика относительно плоскости и других лучиков.
Всю эту красоту неописуемую необходимо зафиксировать на вышеописанной табличке заостренной тростниковой палочкой. Всё понятно? Работайте!
Финикийский алфавит не зависел от типа носителя, буквы можно было изображать хоть на папирусе, хоть на мраморе или на стене портового нужника, тогда как клинопись, исходно разработана строго для глиняных табличек. Алфавит, в отличие от древнеегипетских иероглифов, не привязан к одному-единственному языку, а потому финикийскую систему с легкостью приняли на вооружение ближайшие соседи — арамеи и евреи, причем сохранив первоначальную основу: буквы пишутся справа налево, используются только согласные.
До греческих невоспитанных варваров, сменивших утонченных минойцев и микенцев, новые веяния в сфере образования добрались несколько столетий спустя, в VIII-VII веках до н.э., причем возник забавный казус: видимо, дорийские греки, решившие воспользоваться финикийским ноу-хау, что-то неверно поняли, не обратив внимания на то, что писать надо в другую сторону. Буквы начали складываться привычным нам способом — слева направо.
