Финики - [5]

      Это было очень неожиданным. Я не привык к тому, что кто-то кроме учителей мог разделить мои убеждения. Не считая, конечно, разного рода ботаников, которые писались под парту и начинали от страха судорожно себя обнимать, когда я с кем-нибудь из них пытался заговорить. А тут передо мной на исторические темы распиналась карикатура на человека, тупой фашист, зомбированный человек.

      - Ты же фаши... патриот.

      - И? Что, мне знать этого не положено?

      - Ну, про вас говорят, что вы тупые очень. Родной истории не знаете. Ничего не знаете, поэтому вами манипулируют.

      Тут скинхед подскочил ко мне, выпучил свои огромные, как небо глаза и, нависая надо мной, с придыханием вопросил:

      - Это кто такой нами манипулирует?

      - Ну как... спецслужбы Запада. Ми-6 там, Моссад, ЦРУ. Чтобы вы Россию развалили.

      Сначала я подумал, что он сошёл с ума, потому что Слава забегал вокруг меня, как озабоченная курица. Затем он побежал к помойке и, заглянув в пустующие, как бюджет, мусорные баки, вернулся ко мне. Он внимательно оглядел штрихи черно-белых берёз, и даже заподозрил небо в шпионаже, по крайней мере, сурово на него посмотрел.

      - Ты вот серьёзно думаешь, что я - Слава Никитин, когда кинул финиковой косточкой в вашего черножопого, находился под влиянием евреев из Моссада или евреев из Ми-6, а может евреев из ЦРУ?

      Почему-то я спросил не то, что хотел:

      - А почему везде евреи-то? Они же только в Моссаде...

      Тут Слава торжествующе поднял указательный палец вверх, точно показывал на какого-нибудь толстяка, парящего на воздушном шарике в вышине, и провозгласил:

      - Запомни, евреи везде. Они правят миром. Именно они, евреи и хотят уничтожить Россию, а я её от них защищаю. Все разведки мира лишь филиалы ZOG-а.

      - А что такое ЗОГ?

      - Мировое сионистское оккупационное правительство.

      Всё, крыть мне было больше нечем. Я даже задумался, почему мне на ум раньше не приходила такая убийственная аргументация, и я поспешил перевести разговор на другую тему. Оказалось, что Слава теперь живет в нашем заплёванном районе и ещё толком не знает, где чего находится. За его шутовской маской оказался начитанный и отточенный национализмом ум, который сразу же проткнул в моей вялой защите от этого ужасного явления множество кровоточащих дыр. Это злило, но, главное, я чуть ли не впервые встретил человека, с кем мог открыто поговорить и о роке, и о политике, и о фэнтези, а также спорить на исторические темы. Это было так неожиданно, что я мигом переварил какое-то нанесённое, будто придуманное не мной, чужое отвращение к этому шутливому, часто улыбающемуся пареньку. Пытаясь унять в груди паучьи лапки страха, я со смущением слушал его заливистую идеологию, которую он изрекал широко открытым сердцем. Нет, я не пленился ею, но он так красиво говорил! Напоследок, прежде чем нырнуть в харкающую осенними листьями подворотню, скинхед сказал мне:

      - Запомни, Сенечка, никогда не покупай у чурок.

      - Почему? - спросил я, - среди них полно нормальных людей. Ведь нет плохих национальностей, есть плохие люди.

      Слава сумел сделать кривую ухмылку:

      - Когда ты покупаешь у чурки, на самом деле чурка покупает тебя.

      И, пнув высокими ботинками кучу дохлых листьев, поспешил удалиться. Ей-Богу, никогда бы не подумал, что нас с ним сведут вместе женские усы.

***

      День, кроме искусственно нагнетаемого ажиотажа вокруг ЕГЭ, не предвещал ничего особенного. Мой новый знакомый, казалось, забыл о ненависти к Расулу, который, к вящим сплетням девушек, начал встречаться с Нинкой. Да-да, с той самой Нинкой, которую после дискотеки обжимали проходимцы под лестницей. Обои подарил ей настолько дорогой телефон, что оставшаяся женская часть класса напустила себе в трусики, то ли от зависти, то ли от священности момента.

      - Какой Расульчик милый, настоящий мужчина, - говорили кудлатые, жирненькие девушки, которых я не трахнул бы даже сарделькой из магазина, - ты вот никогда не подаришь мне телефон. Ты не такой, как Расульчик.

      И они почему-то тыкали марафеточным пальцем мне в грудь, как будто не хотели после такого преступления жить со мной на одной планете. Как всегда остроумный ответ у меня наклёвывался лишь через две-три минуты и всё, что мне оставалось, это покорно, как плебей, молчать. Слава с лёгким флёром наблюдал за переговорами будущих менеджеров и проституток, но было видно, что это не сильно его интересует. Его взгляд всё чаще упирался в лёгкую, почти невесомую фигурку Нинки, которую придавливала к земле разве что тонна штукатурки. Рот его, как ятаган, искривлялся в усмешке. Девушки, видя это, часто смеялись. Они вообще воспринимали Славу и его прикид, как постоянную мишень для шуток, но парень оставался холоден и спокоен. Он чего-то ждал.

      Однажды, когда Нинка, запихав внутрь себя размалёванную корову, шла по проходу между эшафотами парт, Слава неожиданно выпростал руку и крепко схватил её за холённое запястье.

      - Эй! - она дёрнулась, но не смогла вырваться из цепких рук, - те чё, жить надоело? К Гитлеру своему хочешь? Ща я Расульчику позвоню. Аа.... Блин, телефон отдал! БЫСТРО!