Финики - [21]

      - Как хорошо!

      Наши головы ещё не успели остыть от алкоголя, когда мы с хохотом закидали камнями какую-то шашлычницу. Обнявшись за плечи, и свесив головы, мы шли переулком в знакомый кабак, а городу, как мне тогда казалось, смертельно не хватало Есенина. По пути нам попался репер, который опростался в широкие штаны, и которому мы зачем-то пожали руки. Встретилась и дохлая собака, на живот которой случайно наступил Лом. Он потом долго вытирал опарышей и кишки с подошвы о прошедшего мимо азиата.

      - Как хорошо!

      Не думай ни о чём! Рядом - друзья, девушка, которая тебе нравится тоже среди них. Алкоголь делает тебя полубогом с претензией на могущество. Ночь всего лишь преддверие жизни и все дороги мира открыты перед тобой. Но хмель постепенно выветривался, и друзья начали абстрагироваться друг от друга. Шут начал свою привычную песенку:

      - Илья, вот когда крестили Русь огнём и мечом, о чём свидетельствует новгородские источники, это разве хорошо?

      - Плохо. Но тогда время было такое. Нужна была идеология - один царь на небе, один на земле, чтобы сохранить целостность страны.

      - Значит, ты согласен, что твою рабскую религию привнесли на Русь силой?

      - И сделали это жиды, - мощно добавляет Лом, - христианство - это еврейская вера. И свободный человек никогда не будет поклоняться распятому жиду. Об этом Истархов писал.

      - Да почему рабская! - взрывается Илья, - а как же, не мир я вам принес, а меч? В Библии написано, что отдать жизнь за други своя - это высшая доблесть, доступная человеку. Как же Скобелев, Кутузов, Евпатий Коловрат, Пожарский, Богдан Хмельницкий? Они все были христианами и что, они рабы?

      Гоша показывает мелкие серенькие зубы:

      - Но ведь придумали христианство жиды, признай? Ведь это была ближневосточная секта, которой нереально подфартило. А потом церковь всегда учила подчинению, приятию светских властей, учила быть рабом. Как она Батыю подмахивала!

      - Я не поклонник РПЦ, - кричит Илья, - это коммерческая организация рэкетиров в рясах! Христианство учит служению в смирении, ведь только полностью посвятив себя какому-то делу, можно стать по-настоящему свободным.

      Шут добивает парня:

      - В служении еврейскому богу Иисусу Христу?

      - Да и пошли вы на хуй, - Илья, обидевшись, быстро уходит в ночь, - я не раб, это вы дебилы.

      Слава, выматеривший остряка, орёт в темноту:

      - Эй, Илья! Постой! Сёдня же праздник. Вернись!

      Издалека доносится:

      - Пошли вы, ссаные язычники! Идите вокруг пеней плясать!

      Гоша, хохоча, заряжает вслед:

      - Слава Адольфу Гитлеру!

      Этот крик выветривает споры из мозгов, мои друзья сразу же подхватывают:

      - Да здравствует наш вождь!

      - Слава национал-социализму!

      - Зиг Хайль! Славься Дедушка!

      Меня ошарашивают эти крики, как гром. Понимая, с кем я теперь дружу, тем не менее, я оправдывал сам себя, убеждая, что мои друзья просто ценят пример национального социализма как вещь для подражания, но не поклонения. Про Гитлера кричат все, от Алисы до Лома, плавясь в эсхатологическом экстазе. Я бы продал свою душу, лишь бы оказаться сейчас в другом месте, потому что я не хотел славить того, кого считал недостойным этих слов.

      - Хейл Хитлер!

      Провинциальный городок, затерявшийся на бесконечной русской равнине, дрожит от этого крика. Друзья выстраиваются в линию и гордо вскидывают руки пылающей луне.

      - Эй, Дух, а ты чего?

      Я цежу:

      - Для меня двадцатое апреля - это не праздник.

      - Почему? - все искренне не понимают моих слов. Шут добавляет, - разве ты не националист? Разве ты не плясал сегодня и не угнетал хачей?

      - Националист, но...

      - Ну, - зло командует Алиса, - чего ты вечно как трус какой-то. Ты половинчатый, как перерезанный червь. Ты даже не в одной акции не участвовал, но боишься вскинуть руку. Нельзя быть наполовину национал-социалистом, Сеня. Это как быть немножко беременным. Ты либо национал-социалист, либо петушиный подпевала.

      Слава твёрдо говорит:

      - Она права. Решай: или ты с нами или без нас. Наша цель - это спасение белой расы, а Адольф Гитлер сделал для ее возрождения больше, чем любой человек на земле.

      На меня смотрят непонимающе и почти с ненавистью. Если ты в подростковой нацистской среде сказал, что не котируешь Адольфа Гитлера, то тебе сразу же сделают обрезание, чтобы был повод сразу же затолкать тебя в печку. Еще тогда, в эту апрельские обезьяньи сумерки я понимал, что ярко выраженный подростковый гитлеризм, это всего лишь желание выделиться над толпой, которая ненавидела предмет их обожания.

      - Ну?

      Алиса сверлит меня зелёными огнями глаз. Шут зло глодает мою лунную тень. Сунув взятку совести, нехотя, как будто тянут за лебедку, моя вытянутая рука ползет к небесам.

***

        Меня решили посвятить в скинхеды. Бриться, как и носить бомбер я наотрез отказался - мне банально не нравился этот вульгарный, уличный образ субкультурного солдата, для которого я был слишком тепличным. К счастью, компания уже отходила от юношеской атрибутики, и одевалась, как нормальные... хм, впрочем, нет, скажу по-другому - и одевалась, как обычные люди. Правую среду стремительно завоевала хардкорная мода, где нужно было носить спортивные вещи, танцевать хардбасс и быть тупым идиотом.