Финиас Финн, Ирландский член парламента - [8]

— Потому что фигура ваша совершенна и потому что она неуклюжа. Она не похожа на васъ ни въ чемъ. У нея густые, жесткіе, рыжіе волосы, между тѣмъ какъ ваши шелковисты и мягки. У нея огромныя руки и ноги, и…

— Финіасъ, вы дѣлаете изъ нея урода, а между тѣмъ я знаю, что вы восхищаетесь ею.

— Это такъ, потому что она обладаетъ умственной силой, и несмотря на жесткіе волосы, несмотря на огромныя руки и долговязую фигуру, она хороша собой. Можно видѣть, что она совершенно довольна собою и намѣрена, чтобы другіе были довольны ею. Она такъ и дѣлаетъ.

— Я вижу, что вы влюблены въ нее, Финіасъ.

— Нѣтъ, я не влюбленъ — по-крайней-мѣрѣ въ нее. Изъ всѣхъ мущинъ на свѣтѣ, я полагаю, что я менѣе всѣхъ имѣю право влюбляться. Я думаю, что женюсь когда-нибудь.

— Я увѣрена и надѣюсь, что вы женитесь.

— Но не прежде сорока или, можетъ быть, пятидесяти лѣтъ. Еслибы я не былъ такъ сумасброденъ и не имѣлъ того, что мущины называютъ высокимъ честолюбіемъ, я можетъ быть отважился бы влюбиться теперь.

— Я очень рада, что въ васъ есть высокое честолюбіе. Его долженъ имѣть каждый мущина, и я не сомнѣваюсь, что мы услышимъ о вашей женитьбѣ скоро — очень скоро. А потомъ, если она можетъ помочь вашему честолюбію, мы всѣ…будемъ… рады.

Финіасъ не сказалъ ни слова болѣе. Можетъ быть, какое-нибудь движеніе въ обществѣ прервало разговоръ въ углу. И онъ опять не оставался съ Мэри наединѣ до-тѣхъ-поръ, пока не настала минута накинуть ей на плеча манто въ передней, когда мистриссъ Флудъ Джонсъ кончала какой-то важный разсказъ его матери. Кажется, Барбара стала въ дверяхъ и не пускала никого пройти, давъ Финіасу случай, которымъ онъ воспользовался.

— Мэри, сказалъ онъ, обнявъ ее, хотя онъ не сказалъ ни одного слова о любви, кромѣ того, что читатель слышалъ: — одинъ поцѣлуй, прежде чѣмъ мы разстанемся!

— Нѣтъ, Финіасъ, нѣтъ!

Но поцѣлуй былъ взятъ и данъ прежде, чѣмъ она даже отвѣтила ему.

— О, Финіасъ! вы не должны…

— Долженъ. Почему же нѣтъ? Мэри, я хочу прядку вашихъ волосъ.

— Вы не получите, право вы не получите!

Но ножницы были подъ рукою, прядка была отрѣзана и положена въ его карманъ прежде, чѣмъ она успѣла сопротивляться. Болѣе не было ничего — ни одного слова, и Мэри ушла, опустивъ воаль, подъ крылышкомъ матери, проливая нѣжныя, безмолвныя слезы, которыхъ не видалъ никто.

— Ты любишь ее, неправдали, Финіасъ? спросила Барбара.

— Перестань! Ложись спать и не заботься о такихъ пустякахъ. Но, смотри, встань завтра проводить меня.

Всѣ встали рано утромъ проводить его, напоить его кофеемъ, наговорить добрыхъ совѣтовъ, осыпать поцѣлуями и закидать его старыми башмаками въ знакъ благополучнаго пути, когда онъ отправился въ свою важную экспедицію въ Парламентъ. Отецъ далъ ему двадцатифунтовый билетъ и просилъ ради Бога беречь деньги. Мать совѣтовала ему всегда имѣть въ карманѣ апельсинъ, когда онъ намѣренъ говорить долѣе обыкновеннаго. А Барбара шепотомъ просила его никогда не забывать милую Мэри Флудъ Джонсъ.

Глава III. Финіасъ Финнъ вступаетъ въ парламентъ

Финіасъ имѣлъ много серьезныхъ, почти торжественныхъ мыслей, когда ѣхалъ въ Лондонъ. Съ сожалѣніемъ долженъ я увѣрить моихъ читательницъ, что немногія изъ этихъ мыслей относились къ Мэри Флудъ Джонсъ. Онъ однако очень старательно спряталъ прядь волосъ и могъ вынуть ее для надлежащаго обожанія въ такое время, когда его умъ будетъ менѣе занятъ государственными дѣлами. Неужели онъ потерпитъ неудачу въ томъ важномъ дѣлѣ, за которое онъ взялся? Онъ не могъ не говорить себѣ, что вѣроятность неудачи была въ двадцать разъ болѣе вѣроятія на успѣхъ. Теперь, когда онъ приглядывался ближе на все это, затрудненія казались больше прежняго, а награда меньше, труднѣе для достиженія и непримѣтнѣе. Сколько было членовъ, которымъ никогда не удавалось заставить слушать себя! Какъ многіе говорили только для того, чтобъ потерпѣть неудачу! Онъ зналъ многихъ членовъ Парламента, которымъ никто не отдавалъ ни уваженія, ни почета, и ему казалось, когда онъ обдумывалъ все это, что съ ирландскими членами Парламента вообще обращаются съ большимъ равнодушіемъ, чѣмъ съ другими. Напримѣръ, о О’Б… О’К… О’Д… ни крошечки не заботился никто, они съ трудомъ могли найти товарища, чтобъ отобѣдать въ клубѣ, а между тѣмъ это были члены Парламента. Почему онъ будетъ лучше, чѣмъ О’Б… О’К… О’Д… ? И какимъ образомъ долженъ онъ начать, чтобъ быть лучше ихъ? У него была мысль относительно того, какъ онъ долженъ стараться превзойти этихъ господъ. Онъ не считалъ ихъ очень серьезно проникнутыми сознаніемъ заботиться о благосостояніи своей родины, а онъ имѣлъ намѣреніе заботиться объ этомъ очень серьезно. Онъ будетъ заниматься своимъ дѣломъ честно и добросовѣстно, рѣшившись исполнять свою обязанность какъ только возможно, каковъ бы ни былъ результатъ. Это было благородное намѣреніе и могло быть пріятно для него — еслибы онъ не помнилъ насмѣшливую улыбку, мелькнувшую на лицѣ его друга Ирля, когда онъ объявилъ о своемъ намѣреніи исполнять свою обязанность какъ либералъ, а не поддерживать партію. Онъ зналъ, что Ирль и люди подобные ему будутъ презирать его, если онъ не станетъ въ притянутую колею — а если Баррингтоны Ирли будутъ презирать его, что же ему останется?