Финансы спасут мир? Как заставить деньги служить общему благу - [7]

Новое мышление, предполагающее усиление глобального сотрудничества, Бадре подкрепляет анализом, который позволяет уяснить истинное значение глобализации и то, как ею можно лучше управлять. Глобализацию можно описывать по-разному: одни считают ее только экономическим явлением, другие – культурным феноменом (мы потребляем одни и те же глобальные продукты, одну и ту же глобальную информацию и т. д.), а третьи считают ее всего лишь новым этапом в эволюции капиталистических экономик и развитии рынков.

Для лучшего понимания глубины недовольства людей последствиями недавних масштабных событий и появлением тех вызовов, которые несет с собой усиление глобального сотрудничества, нужно начать с определения недавних грандиозных сдвигов в мировой экономике.

Да, революцию в области коммуникаций, позволившую нам мгновенно пересекать границы разных стран, мы наблюдаем еще с 1980-х годов, но с тех пор в мире произошли еще две огромные перемены: переход от движения потоков капиталов преимущественно в пределах своих стран к их глобальным перемещениям и переход от поставок товаров и услуг в масштабах стран к глобальной организации этого процесса. Эти изменения серьезно повлияли на промышленную и трудовую структуру современных экономик. К примеру, изменения в промышленности привели к сокращению доли горнодобывающей отрасли и производства. Так, в Великобритании эта доля была максимальной в разгар промышленной революции и достигала 40 % всех рабочих мест. Профессор Тайлер Коуэн приводит такие данные: «В Соединенных Штатах доля рабочей силы, занятой в производстве, достигла максимума в 1970-е годы – примерно 25–27 %. В Швеции занятость в производстве достигла пикового значения (около 33 % рабочей силы) в середине 1960-х годов, а в Германии она выросла до максимальных 40 % в 1970-е годы. В Южной Корее эта доля стала самой большой (28 %) в 1989 г.».

Но на развивающихся рынках, таких, как Бразилия и Индия, доля людей, занятых в производстве, едва превысила 15 %, что свидетельствует, по мнению таких аналитиков, как Дани Родрик, о «преждевременной деиндустриализации»[4]. Приведенные данные позволяют предположить, что прежняя модель модернизации, предполагавшая рост производства за счет экспорта, для развивающихся стран уже не столь актуальна для преодоления нищеты, как в прошлом. Более того, даже сами вопросы об экономическом будущем нынешних стран с низкими доходами сегодня становятся для них менее острыми.

Изменения в сфере занятости приводят к поляризации положения работников, причем более существенной, по сравнению с другими факторами, так как значимость многих традиционных профессий с определенной квалификацией – машинистки, секретари, клерки, администраторы, а также чертежники и котельщики – ослабла. Теперь рабочая сила в значительной степени разделилась на элиту – высокообразованных профессионалов, рассчитывающих на соответствующую зарплату, – и на множество тех неквалифицированных и малоквалифицированных работников, чьи позиции в глазах работодателей довольно слабы, гарантии трудовой занятости ограничены и жизненные перспективы безрадостны.

Это не просто проблема, типичная только для развитых стран. Мы видим, что в этих странах пропасть между обещаниями глобализации и реальной жизнью людей, которых волнует незащищенность, безработица и застопорившийся уровень жизни, настолько велика, что нас в будущем ожидает еще не одна «Арабская весна», выступления против неравенства, вроде «Захвати Уолл-стрит», и бесчисленные протесты под лозунгами «Вернем себе контроль».

Можно ли считать все это непредсказуемыми побочными эффектами? Глобализация, вызывая в людях потребность в сотрудничестве, в то же время пробуждает в них желание принадлежать к какой-то общности. Нацеленная на экономическую интеграцию, она при этом вызывает эмоциональную реакцию, выливающуюся в лозунг «Вернем себе контроль», который выдвигают протекционистские движения на многих континентах. Такое недовольство людей требует политического ответа. Признавая важность и сохранения идентичности народа, и императива сотрудничества, все государства должны добиваться баланса между ними. Действительно, если интеграция будет слишком сильной, люди почувствуют угрозу их культуре и идентичности, а при слишком слабой интеграции под угрозой окажется их процветание.

В этой ситуации политические императивы являются двойственными: с одной стороны, судя по состоянию мировой экономики, мы можем при необходимости хорошо управлять глобализацией, координируя проводимую политику, а с другой, выступая в качестве отдельных государств, добиваться баланса между автономией и интеграцией. Ученый из Нью-Йорка Джонатан Хайдт пишет: «После 2016 г. западным странам, может быть, придется ответить на очень важный для них вопрос: как воспользоваться успехами глобального сотрудничества в торговле, культуре, образовании, в области прав человека и защиты окружающей среды, сохраняя при этом, а не ослабляя или вообще уничтожая, многие локальные, национальные и другие «узкие» идентичности на земном шаре, которым свойственны свои традиции и моральные устои? В каком мире глобалисты и националисты смогут нормально сосуществовать?»