Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы - [22]

Так уж получается, что лучшие из лучших немецких специалистов к сорока годам уже начинают править миром. А те, кто не начал, как Андреас или Кристофер, – просто средние. Наверное, в любой стране так: если вовремя не успеть на поезд, то после сорока лет он стремительно уходит вдаль без тебя.

Консалтинг – это спринтерские забеги по диким джунглям. Тут редко получается мирно дождаться пенсии в тишине и покое. Разве что в отделе кадров. Консалтинг – это постоянное соревнование, у кого больше chargeable hours [23] , у кого выгоднее проекты, к кому чаще возвращаются заказчики. Начинающие консультанты боятся, что их выгонят за медлительность и нерасторопность, поэтому в еженедельном timesheet [24] частенько пишут, что справились с заданием за пару часов, а на самом деле сидели всю ночь. Зато, если проект по каким-то причинам выходит из бюджета, менеджер проекта напрямую запрещает ассистентам и консультантам включать отработанные часы в официальную статистику, чтобы не создавать впечатления, что работа была плохо спланирована и безобразно организована. Людей не хватает хронически. Норма жизни – когда на тебя сваливается срочный проект и помощи ждать неоткуда, потому что всех ассистентов уже разобрали. Новоиспеченному менеджеру очень важно подружиться с толковыми ассистентами, чтобы убедить их в нужное время работать именно на тебя, а не на соседа. Учитывая, что новый менеджер – это вчерашний ассистент, которого повысили, обойдя при этом вниманием оставшихся, можно себе представить, с какой радостью и пониманием тебе помогут.

Философию продвижения в консалтинге Виктор Суворов прекрасно описал в «Аквариуме» на примере шпионов и летчиков-истребителей. Мне кажется, это очень правильная теория, подходящая на сто процентов ко всем большим корпорациям. Шпионы из ГРУ делятся на «борзых» и «варягов». «Борзые» – это ассистенты, офисный планктон, угнетенное большинство. Их используют для обеспечения чужих подвигов. «Борзые» бегают по чужим поручениям, возятся с документацией, организуют транспорт. Им никто не говорит спасибо. Это тяжелая, изнурительная и неблагодарная работа. «Варяги» работают независимо, вербуют людей и встречаются с начальством. Они – лидеры проектов, Gruppenführer [25] , как ни иронично это звучит в данном контексте. Их замечают, продвигают и дают ордена.

Во время войны в авиации тоже существовало две категории летчиков: единицы героев с десятками сбитых самолетов и эскадрильи обычных лейтенантов. Первые редко бывали ранены, вторые – разбивались сотнями. Суворов пишет, что в среднем летчик-истребитель погибал на пятом вылете, а у героев насчитывались сотни боев и тысячи часов в воздухе. Как это может быть?

Разделение на суперменов и пушечное мясо происходило сразу после училища, в первом-втором бою, когда одни набирались смелости и вырывались вперед, не боялись пойти в лобовую атаку и покрасоваться, а другие ждали конкретного приказа или просто уходили в облака. Командиры это немедленно замечали и приказывали пассивным летчикам прикрывать героев-смельчаков. Чем смелее был ас, тем больше его берегли. Известного летчика-истребителя Покрышкина в бою по личному приказу Сталина охраняли две эскадрильи.

Вот и корпоративная жизнь такова: либо тебя в самом начале запишут в избранные и будут продвигать и поручать интересные проекты, либо посадят в неблагодарное обеспечение. Если просидеть в обеспечении пару лет, не проявляя инициативы и ожидая команды сверху, тебе перестанут повышать зарплату, посылать на тренинги и приглашать на важные встречи. Это верный знак, что пора уходить. Встречаются, конечно, редкие случаи сорокалетних и даже пятидесятилетних ассистентов, но на них смотрят с сожалением, как на недоразумение. Сорокалетние уже никогда не изобретут пороха и не перевернут мир, от них не ждут никаких сюрпризов. Идеальный ассистент для консалтинговой компании – это двадцатипятилетний новобранец, готовый сидеть ночами и землю рыть, лишь бы его заметили и продвинули.

Если верить статистическим опросам и моим личным наблюдениям, для подавляющего большинства немцев идеальной является позиция государственного служащего: хорошо оплачиваемая, строго регламентированная, с хорошей пенсией и медицинской страховкой, а главное – без сюрпризов. Им не очень нужна нервная работа консультантов. Компании, наоборот, ищут людей отчаянных и неприхотливых. Хорошо, если они толком не знают немецких законов, – не подадут на работодателя в суд. Вот и набирают иностранцев, с багажом из нескольких стран и специализаций. Они практичнее и деятельнее, уже успели обзавестись опытом принятия нестандартных решений. А еще – практически беспомощны перед лицом чиновника, дающего разрешение на работу.

Обычные добросовестные немецкие специалисты теряют выдержку, так как мы угрожаем их беззаботному существованию. Мы нарушаем законы старомодной справедливости и преемственности, мы устанавливаем новые правила. И выигрываем. Ведь ради этой работы мы проделали путь в сто раз длиннее и в два раза быстрее, нежели любой из наших немецких коллег. В советские времена в Москве было понятие «лимита» – так называли наглых, пробивных, беспринципных провинциалов, приехавших в столицу с одной-единственной целью – закрепиться, заработать денег и выбиться в люди. Иностранные специалисты из развивающихся стран – та же лимита. Мы учим языки и законы новых государств, нарабатываем опыт в больших компаниях, беремся за самые сложные проекты, сидим на работе ночами и до поры до времени ни на что не жалуемся. Потом придет наше время. Программисты и ученые, поработав несколько лет в Германии, уедут в Америку, финансисты – в Швейцарию, врачи – в Лондон, юристы – в Люксембург, архитекторы – в Дубай. На их место приедут новые. Для многих Германия – это просто трамплин.