Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы - [15]

– А кто такой этот Кристофер? Я его знаю?

– Ну видела, может, такой, лет сорока пяти, седоватый-лысоватый, в очках круглых, ходит и руками размахивает взад-вперед, у него еще галстук всегда немного короткий, хотя сам он невысокий.

– Этот?! Да мне в страшном сне не могло присниться, чтобы у тебя с ним было что-нибудь. Вы же с разных планет, да и староват он уже для ловеласа. Как-то это все смешно и дико.

– Ага, прямо обхохочешься!

– Что же они самого Кристофера не спросили?

– Еще спросят. Когда они дошли до Родриго, ну, помнишь, испанец на нашем этаже, он с нами ездил (блин, единственный настоящий мужик в команде, как оказалось), тот сразу же возмутился, что все эти допросы ведутся за моей спиной. Он Герману ультиматум поставил: либо сам Родриго сейчас пойдет и мне все расскажет, либо руководители возьмут это на себя. Иначе я, возможно, так ничего бы и не узнала.

– Действительно, настоящий мужик. Знаешь, я все-таки не понимаю, почему они стали слушать эту безумную тетку? Ну какое она имеет право указывать Герману, кого с кем в командировку посылать? Даже мы, работая тут, не осмеливаемся просто так Герману позвонить. Где он и где жена этого Кристофера?

– Ты дура наивная. В глазах немцев все мы, славянские женщины, – потенциальные шлюхи. Как только что-то похожее случается, вся наша блестящая работа и образование – ничто по сравнению с истерикой скучающей немецкой домохозяйки.

– Так именно Герман и должен был понять, что тетка не в себе. У него с женой тоже что-то подобное было. Кажется, она не работала и постоянно в депрессии пребывала. Не ожидала я от него.

– Поэтому я и предупредила тебя ничего Камилле не говорить.

– И что ты делать будешь? Может, все-таки тебе поговорить с Кристофером. Он же должен объяснить, что ничего не было, что жена его не в своем уме.

– Да не в Кристофере дело. И так понятно, что он просто тряпка, а не мужик. Я так и сказала Герману, что мне очень хочется уволиться. Не могу забыть, как последнюю неделю весь отдел только и делал, что сплетничал за моей спиной. Мне невольно создали репутацию шлюхи, а продолжать работать в такой атмосфере я не вижу смысла. Герман сразу стал меня убеждать, что никто ничего плохого обо мне не думает, а моя профессиональная репутация очень высока и что я вообще у них звезда.

– Ну ты и есть звезда.

– Да не в этом дело.

У Тамары звонит мобильник, и лицо перекашивает гримаса.

– Кристофер.

– Мы в России говорим: «Вспомни дурака, он и появится».

Тамара быстро одевает hands-free , не снижая скорости, и по взгляду видно, что к бою готова.

– Да, Кристофер… Да, он мне сказал… Да, Герман это тоже говорил… ОК. Я понимаю… Без проблем.

– Ну?

– Его вызвал Герман, видимо, вскоре после меня. Объяснил, что звонила его жена. Этот трусливый придурок подтвердил Герману, что между нами ничего не было и что у него очень ревнивая жена. Оказывается, это не первый раз, когда она подозревает без повода, и ему очень жаль. Он типа дико извиняется, что все так получилось.

– И все? Он хоть знал, что его жена звонила тебе?

– Не знаю, не сказал. Герман ему посоветовал больше времени проводить с семьей. У тебя дома есть что-нибудь покрепче выпить или сначала в магазин заедем?

– Коньяк будешь? Слушай, ну ты же не всерьез собралась увольняться?

– А почему бы и нет? Что, я себе работу не найду?

– Ну три месяца тебе все-равно придется отработать, а за это время все быльем порастет.

– Ох, ну как же я завтра на работу пойду? Они же все смеяться надо мной будут.

– Родриго не будет. И девчонки не будут. На мужиков, конечно, нельзя положиться. А ты не хочешь выступить в открытую на ближайшем собрании отдела, рассказать все, как было. Ну, чтобы и Кристоферу и Герману было стыдно за их поведение. И судачить будет больше не о чем.

– Нет. Не хочу привлекать к себе еще больше внимания. И так уже обо мне достаточно сплетен.

– А зря. Ты бы всех заставила заткнуться.

– Понимаешь, если бы я это сделала, то отомстила бы Кристоферу и поставила Германа в неловкое положение. А пока что я жертва. Герман, скорее всего, чувствует себя немного виноватым, а значит, у меня есть негласное право о чем-нибудь его попросить. Лучше я подумаю, что мне может от него понадобиться. На МВА , например, податься. Я давно собиралась, а теперь ему будет неудобно мне отказать.

– Умница ты! Настоящая барракуда. Я тобой горжусь. Но давай Камилле все-таки расскажем об этой истории. Пусть она дальше сама решает, говорить ей с Германом или делать вид, что ничего не знает.

– Тогда сама ей расскажи. Без меня. А то я боюсь не удержаться от какого-нибудь нелестного комментария в его адрес.

– Договорились.

Меняем тему и обсуждаем достоинства и недостатки различных школ МВА . Мы ничего не забыли, даже, наоборот, меня задело ее замечание о славянских шлюхах. Но сказать тут больше нечего, да и не в наших правилах зацикливаться на негативе.

Правда, сразу же после ухода Тамары я звоню Камилле и начинаю рассказывать ей все по порядку. Камилла перебивает меня на середине третьего предложения:

– Я знала. Герман со мной советовался. И просил меня никому ни о чем не говорить.

– И что ты ему посоветовала?