Философы с большой дороги - [24]

– Скучное место, – произнесла она, сопровождая свои слова взглядом сержанта секс-армии. – Я редко сажусь на выдаче. Я – помощник управляющего. Но я рада, что сегодня оно вышло так. Нечасто познакомишься с интересными людьми.

 Компания

Правда состоит в том, что даже самым общительным у нас нелегко найти кого-то, к кому и впрямь можно прикипеть. Это нелегко даже в юности, когда мы выжимаем из нашей общительности максимальные обороты, несемся со скоростью бог знает сколько чел/час (человек в час). Что уж говорить о тех, кто разменял n-й десяток? Вы не только изучили рецепты мудрости: время съежилось, часы тикают слишком быстро (или это только кажется нам, тоскующим по истинной жизни, как наркоман по игле? Чтобы получить тот же эффект, что в молодости, мы должны увеличивать и увеличивать дозу времени, отданную общению), многие точки соприкосновения с ближними уже потеряли чувствительность: школьные воспоминания, университетская вольница, первая любовь, первый купленный вами дом, первый переезд. У каждой дружбы – свои периоды расцвета и увядания, и тут уж ничего не попишешь.

А к прорези вашего автомата подходит только эта монетка. На автобусной остановке в Тайпее я стоял рядом с еще одним европейцем. Брезгливая гримаса на его физиономии говорила о том, что мы бы смеялись над одним и тем же, одно и то же вызывало бы в нас негодование, заговори мы – нам показалось бы, что у нас за плечами пять лет знакомства. Не уверен, что могу сказать «мы стали бы настоящими друзьями», – это отдает трагедией или идиотизмом. Автобус унес его прочь.

Памятное пиршество, или Пиршество памяти 1.2

– Ограбление банков – ваше основное занятие? – спросила она. Ответ ее не очень-то заботил.

– Так, время от времени. Вообще-то я философ.

– И что – этим зарабатывают только крутые? Или с этого не проживешь? Вам понадобились деньги, чтобы приобрести парочку свежих идей? Или к нам вас привела простая жадность?

– Жадность – род нищенства. Полиция, кстати, не очень-то торопилась.

– Очевидно, я так разволновалась, что забыла нажать кнопку тревоги.

Ваша физиономия или моя?

Пока я поносил философию, ругал работу с девяти до пяти, из-за которой гениальные мысли обречены втуне гнить в моей голове, я неотвязно думал: что там под платьем у моей собеседницы. (К моему возрасту обычно приобретаешь трезвое представление об этом предмете, но любопытство неистребимо.) Пусть моя жизнеспособность под вопросом, в чем-то маститый философ недалеко ушел от прыщавого студента, прочитавшего популярную брошюру о Зеноне: я постулировал желание испить с лона ее. Идею попробовать это дело на практике я тут же уволил за профнепригодность: кто бы пригласил меня домой? (Не настолько же она очарована философами-досократиками). Жослин нравятся нетривиальные разговоры за обедом, только и всего.

Предложения не требуется

Но всегда наступает момент, когда желание прорывает покровы светской любезности.

– В какой гостинице вы остановились? – спросила она, когда я провожал ее к машине. – Я живу довольно далеко за городом... Вам не кажется, мы уже и так ждали довольно долго?

Этой фразы вы жаждете в двадцать, томитесь по ней в тридцать, но вы не ожидаете услышать ничего подобного, стоя на автостоянке в Монпелье, когда вам перевалило за полвека, животик выразительно выпирает, вы изрядно побиты жизнью, а полиция двух стран наступает вам на пятки.

Почувствовав ее рукопожатие, я также почувствовал, что брюки почему-то мне жмут. (В очередной раз я поймал себя на мысли: Ницше не всегда прав. То, что делает тебя сильнее, может тебя же убить.)

Мораль: перевалите за средний возраст, загробьте карьеру, присвойте казенные средства в крупных размерах, отправьтесь в другую страну, чтобы умереть там, впивая жизнь полной чашей, ограбьте банк – и ваша личная жизнь начнет налаживаться.

Честно говоря, я всегда поражался, как женщины умеют мимоходом подвести дело к постели. Даже когда я лучше котировался на рынке и не скрывался от полиции – даже тогда это их «Почему бы нам не?..» настигало меня как хук в челюсть снизу. Но женщина – вместилище милосердия...

О любви – распивочно и навынос 1.1

Разрывая отношения со старушкой Англией, я почти не испытывал сожалений. О чем? Последние проблески тепла, выпавшие на мою долю на родной земле, – даже им я обязан секретарше-француженке, работавшей в Сити. Иногда по выходным она садилась в поезд, дабы навестить мои кембриджские пенаты. Появившись на пороге, она часами могла разоряться, понося английскую погоду, английскую кухню, английский народ и английские дома, под крышей которых ей выпало поселиться (и у меня при этом не было ни повода, ни возможности ей что-нибудь возразить), прежде чем мы наконец переходили к поискам оптимального метода улучшения мироустройства. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что главной движущей силой ее визитов была элементарная потребность в аудитории. На что это похоже? Подумайте – и приведите примеры из вашей жизни.

Жослин. Краткий перечень фактов

1. 35.

2. Дважды разведена.

3. Смертельно опасна для философов с патологически увеличенной печенью.

Входя в отель, я обратил внимание на двух хлыщей, отиравшихся у подъезда, и с трудом подавил желание призвать их на помощь, ибо побаивался, что поиск оптимального метода улучшения мироздания в компании Жослин может стоить мне жизни. Грамотная смерть – это не только венец, это – половина успеха вашей карьеры. Не кривя душой, зададимся вопросом: разве имя Сократа украшало бы обложки бесчисленных монографий, умри он от отравления несвежими устрицами или банального простудифилиса? Бруно – тот вообще вошел в историю благодаря тому, что в его случае кремация предшествовала смерти, а не наоборот. Или – Сенека. Сенека с его острым, проницательным умом просто вовремя позаботился о спасении своей репутации в глазах потомков – и вскрыл в ванной вены.