Философы Древней Греции - [43]

Какое впечатление софисты производили на людей, можно до некоторой степени почувствовать, если вспомнить все значения английского слова «софистикейшн», образованного от слова «софист»: утонченность, опытность и фальсификация. Учеба у софистов имела целью сделать ученика умелым в житейских делах светским человеком. Такой человек хорошо владеет приемами разговора, легко приспосабливается к новой среде и достаточно много ездит по миру для того, чтобы быть знакомым с обычаями больше чем одной местности; он уверен в себе, имеет изящные манеры, и его нелегко смутить. Описанный у Стивена Поттера «человек жизни», чья тактика – «побеждать в жизненной игре, не обманывая по-настоящему»¹, является образцом присущей софистам светскости. Однако афиняне были гораздо восприимчивее, чем мы, к этому искусственному умению жить. Не только теория, но и практика такого поведения была тогда новой, и молодой человек, умевший использовать свой ум для того, чтобы находить способы произвести хорошее впечатление, имел большое преимущество перед своими конкурентами в политике, праве и общественной жизни. Новое понятие «светский человек» возникло как характеристика этого тактического мастерства.

Афинам для их прогресса нужно было что-то вроде софистов. Городу, который внезапно возвысился до роли центра греческой цивилизации, требовались новые представления, способные заменить унаследованный от предков идеал благородного человека, возникший на основе героических поэм Гомера еще в микенскую эпоху. Городу было нужна легкость перехода из одного слоя общества в другой, но вышедшую из моды монополию части общества на владение собственностью и почет трудно было устранить. Афинам был нужен новый уровень приспособляемости в политике: традиционный консерватизм сильно тормозил управление делами города.

Но вполне естественно, что, хотя софисты в определенном смысле были нужны Афинам, не все афиняне были им рады. Успех, который имели уроки софистов, уже сам по себе вызывал негодование и зависть у тех, кто был слишком беден, чтобы заплатить за такую учебу, и противодействие у более консервативной части аристократии (к которым принадлежал и Аристофан), поскольку был угрозой для их монополии на тщательно выработанные благородные манеры знатных снобов².

Более серьезные люди из числа афинских мыслителей тоже были недовольны. И Сократ и Платон оба чувствовали неисправимые близорукость и поверхностность постулатов, лежавших в основе софистики. Оба считали, что жизнь – нечто большее, чем постоянное вращение в обществе, и что измерять успех человека на жизненном пути просто богатством или почетом недостойно ни общества, ни человека. Но оба не упускали из вида и то хорошее, что принесло с собой новое движение в образовании. У Платона четыре или пять из его диалогов – портреты, которые все вместе составляют что-то вроде справочника «Кто есть кто в афинском образовании», а это явно говорит о том, что ему было нелегко отвергать софистов³.

Хотя диапазон интересов и методов преподавания у этих странствующих учителей был широкий, все вместе они бросали вызов науке тем, что предлагали другой, не научный тип образования. В этом случае интерес к получению высоких практических результатов помог им изобрести много усовершенствований.

Искусство красноречия у софистов приобрело точность, которой не имело до этого. Они первыми стали применять «систему состязательности противоположных сторон» в преподавании права. Они признали условный характер языка и стали изучать грамматику, диалекты и этимологию. Применив формальную логику при состязании сторон в суде, дискутировании и выступлении на публике, софисты выработали новые стандарты ясности и новые тонкие критерии ошибочности суждения. Их упорное утверждение, что этика и политика основаны только на соглашении между людьми, а не на человеческой природе, побудило три поколения афинских философов к более детальному исследованию человеческой природы и поведения людей. И возможно, таким же важным наследием софистов, как любое из их остальных нововведений, является то, что они показали: хорошим манерам и правильному произношению можно научиться. До этого греческие аристократы думали, что умение вести себя благородно передается по наследству, что манеры есть нечто врожденное, данное им от природы. И наконец, мы должны признать еще одной заслугой по крайней мере некоторых учителей этой школы то, что они вновь проявили интерес к искусствам и ремеслам, на которые в их время афинская интеллигенция стала смотреть свысока, хотя в предыдущие периоды греческой истории было иначе.

В итоге получается, что софисты не внесли в западную философию крупных конструктивных и прогрессивных изменений, а скорее оказали на нее влияние как критики. Они осуществили тот резкий разрыв с традицией, который был необходим как пролог к исследованиям нового типа – изучению общественных явлений. Но софисты мало доверяли обобщенным теориям, и применяемая ими риторика, с помощью которой они убеждали своих слушателей, что наука и философия бесполезны для практики, была альтернативой науке, а не вкладом в науку.