Философский словарь разума, материи, морали - [8]

Из того, что было сказано о субстанции, я сделал вывод, что наука скорее имеет дело с группами «событий», чем с «вещами», отличающимися изменением «состояний». Это также естественным образом следует из замены пространства и времени пространством-временем. Старое понятие субстанции достаточно успешно применялось в течение столь длительного времени, что мы смогли убедить себя в существовании единого космического времени и единого космического пространства; однако это понятие уже не подходит, если мы принимаем четырехмерную пространственно-временную структуру.

Помимо возврата к донаучному обществу (который может произойти только в результате процесса, ведущего к массовому голоду и устрашающей нищете), единственное лекарство против отклонения науки в направлении деструктивных методов состоит в создании единого сверхгосударства, достаточно сильного для того, чтобы сделать невозможными серьезные войны. Однако, это проблема политиков, а не ученых.

46. Дух науки

Научный склад разума не является ни скептическим, ни догматическим. Скептик утверждает, что истина недостижима, в то время как догматик доказывает, что истина уже открыта. Человек науки считает, что истина достижима, но не открыта, во всяком случае, в той области, которую он исследует. Но даже сказать, что истина достижима – означает сказать гораздо больше, чем думает подлинный ученый, поскольку он не рассматривает свои открытия как окончательные и абсолютные.

Отсутствие завершенности составляет сущность научного духа.

47. Работа

Привычка рассматривать жизнь как целое является существенной частью как мудрости, так и подлинной нравственности, и представляет собой одну из тех вещей, которые следует поощрять в процессе образования.

Постоянной цели недостаточно для того, чтобы сделать жизнь счастливой, однако она является почти неотъемлемым условием счастливой жизни. А постоянная цель воплощается главным образом в работе.

48. Философия

Моя цель – представить философию как неотъемлемую часть общественной и политической жизни; не оторванные от жизни спекуляции замечательных людей, но следствие и причину характера того общества, где процветает та или иная философская система.

Философия в том смысле, как я понимаю это слово, является чем-то средним между теологией и наукой.

Подобно теологии, она требует размышлений о предметах, в отношении которых определенное знание было до сих пор недостижимым; но, подобно науке, она взывает скорее к человеческому рассудку, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения. Я сказал бы, что все определенное знание относится к науке; все догмы о том, что выходит за пределы точного знания, относятся к теологии. Но между теологией и наукой есть нейтральная территория, открытая для атак с обеих сторон. Эта нейтральная территория и есть философия.

Философия, в отличие от науки, исходит из некоторой самонадеянности, связанной с представлением о том, что наши цели имеют существенное отношение к цели универсуума и что в конечном счете ход событий должен быть таким, как мы желаем. Наука отвергла эту форму оптимизма, но склоняется к другой его форме, утверждая, что мы можем силой нашего интеллекта сделать мир соответствующим значительной части наших желаний. Это – практический оптимизм, в противоположность метафизическому. Я надеюсь, что будущим поколениям он не покажется столь же глупым, как оптимизм доктора Панглоса [Вольтер, «Кандид» – «все к лучшему в этом самом лучшем из всех возможных миров»].

Философия должна быть всеобъемлющей; она должна выдвигать такие гипотезы об универсуме, которые наука еще не в состоянии подтвердить или опровергнуть. Но их всегда следует представлять как гипотезы, а не как непреложные истины наподобие религиозных догм. (К сожалению, так делают слишком часто) Более того, хотя создание всеобъемлющих систем – это часть философской работы, я не думаю, что это самая важная ее часть. По моему мнению, наиболее важная часть этой работы состоит в критике и прояснении понятий, которые считаются фундаментальными и принимаются некритически. ["очевидное" – А.Б.]

Ценность философии, на самом деле во многом связана с самой ее неточностью. Человек, лишенный вкуса к философии, живет в плену предубеждений, подсказанных здравым смыслом, представлениями своего века или своей нации, взглядами, не проверенными зрелым рассудком.

Такому человеку мир кажется определенным, конечным и ясным; обычные предметы не вызывают никаких вопросов, и неизвестные возможности с презрением отвергаются. Как только мы начинаем философствовать, наоборот, даже самые обычные вещи приводят к вопросам, на которые можно дать лишь очень неполный ответ.

49. Дух философии

Человек, вдохновленный духом философии, является ли он профессиональным философом или нет, сделает все возможное, чтобы его убеждения были истинными, и будет в равной мере стремиться к знанию и избегать заблуждений. Этот принцип шире, чем может показаться на первый взгляд. [теологи скажут «дух философии – это один из падших ангелов» (кн.Еноха)]

50. Цели философии

С самого начала философия имела две разные цели, которые считались тесно связанными между собой. С одной стороны, философия стремилась к теоретическому осмыслению структуры мира; с другой – она пыталась найти и поведать лучший из возможных образов жизни.