Философские идеи Людвига Витгенштейна - [33]

Центральная проблема, решаемая в "Трактате", с нашей точки зрения, - это проблема коррелятивности принимаемых методов анализа и "картины мира". В конечном счете это оказывается и проблемой обоснования логики, пересмотра общей концепции логики.

Таким образом, цель Витгенштейна не в разработке философии языка, цель иная - построение "картины мира"; через исследование формальных, логических свойств языка выявить метод конструирования модели мира. Можно также сказать, что идеи, представленные в "Трактате", в настоящее время приобретают особое звучание в связи с разработкой проблем искусственного интеллекта. Ведь речь, по существу, идет о логическом моделировании, построении логических моделей познавательных процедур. Последнее ведет к пересмотру общей концепции логики и ее роли в познавательном процессе.

Нас прежде всего интересует корреляция "моделей мира" (онтологические предпосылки) и принимаемых методов анализа. Мы постараемся показать, что метод анализа, принимаемый в "Трактате", весьма своеобразен и отличается от того метода, который восходит, например, к Фреге и Расселу и в целом получил закрепление в современной логике, а также от иных известных методов логико-семантического анализа.

Хотя логическая нотация, используемая в "Трактате", повторяет фреге-расселовскую, представление о логической структуре, да и вообще структурах языка, совсем иное. В "Трактате" новацией выступает не только изобразительная концепция языка - как это обычно отмечается, - но и принимаемые методы логико-философских рассмотрений. Необычен и тот мир, который высвечивается сквозь призму проведенного в "Трактате" анализа.

Не случайно Витгенштейн базирует свой анализ на целом комплексе логико-семантических понятий, таких, как "логическое пространство", "логическая форма" и "форма действительности", "логический образ", "логическая форма отображения". Наша задача состоит в том, чтобы показать, что хотя Витгенштейн по виду следует обычной логике, его трактовка логической формы, отношения языка, логики и реальности (мира) носят совершенно необычный, своеобразный характер.

Проблема природы логических форм и законов является одной из наиболее сложных в современной логике. Одно дело - обоснование логических систем. Это проблема построения адекватной семантики, доказательства полноты и непротиворечивости относительно этой семантики. Другое дело - обоснование логических структур, законов, допустимых способов рассуждения. Эти вопросы уходят корнями в теорию познания, связаны с определенными онтологическими предпосылками.

Являются ли логические формы и законы законами и формами некоторого естественного процесса ментальной деятельности людей? Тогда - какой именно? Зависят ли они от принимаемого универсума рассмотрения? Каково их отношение к миру, реальности?

Если логические формы и законы определяются "природой нашего ума", то они могут изменяться только с изменением природы человека, его менталитета. Тогда вопрос их обоснования снимается, они имеют статус законов, естественных, природных процессов. Если же логические формы и законы не присущи нашему уму, то в таком случае складываются ли они в процессе практической познавательной деятельности людей или же определяются языковыми структурами, соглашениями относительно интерпретации логических констант? Может быть, практика употребления естественных языков (результаты "языковых игр") закрепляются фигурами логики, логическими структурами? Таким образом, перед нами стоит вопрос об отношении языка и логики (логических форм и языковых структур), с одной стороны, и их отношении к миру - с другой. Это один из кардинальных вопросов, поднимаемых в "Трактате". "То, что предложения логики являются тавтологиями, показывает формальные - логические свойства языка и мира" (6.12). В языке можно представить только мир, отвечающий законам логики. "Нелогичный" мир нельзя представить в языке точно так же, как "нельзя в геометрии представить посредством ее координат фигуру, противоречащую законам пространства; или дать координаты точки, которая не существует" (3.032).

Из всего вышесказанного естественно вырастает вопрос о статусе самой логики. Является ли логика теорией? Если да, то ее законы изучаются так же, как законы гравитации или законы иного рода природных процессов. Или же логика не является теорией, она - лишь способ познания, отражения мира, и ее законы носят неэмпирический, априорный характер? Чем диктуется в таком случае этот априоризм? Общими условиями познавательной деятельности ума или же структурами языка ("единственного языка, который я понимаю")?

И все же - о какого рода языке идет речь в "Трактате"? Идет ли речь о свойствах и закономерностях обычных естественных языков, как они функционируют в коммуникативной деятельности людей, или же о неком "идеальном" языке, моделирующем определенные аспекты естественного? Используемый символизм адресует нас к искусственным языкам логики, однако Витгенштейн подчеркивает, что речь идет о мире, соответствующем именно обычному естественному языку (5.62). Достигая своей границы, язык с необходимостью перестает действовать за ней, позади нее может быть только молчание. Необходимость, определяющая границы языка, носит у Витгенштейна абсолютный характер. Он выводит эту необходимость не из случайных черт, присущих языку, а из существенной природы языка, которая может быть выделена в любом действительном языке. Из существенной природы действительного языка следует, что любой естественный язык может, например, анализироваться как язык, содержащий элементарные (атомарные) предложения, и эти предложения служат отправной точкой, исходя из которой и опираясь на внутреннюю структуру атомарных предложений устанавливаются границы любого языка. Витгенштейн работает как бы в рамках структуры данного естественного языка (того "единственного языка, который понимаю я" (5.62), но пытается в принципе выявить границы любого языка. Таким образом, на деле речь идет об "идеальном" (идеализированном) языке. Поэтому-то Витгенштейн говорит о единственном (!) языке, "который понимаю я". Он - единственный потому, что он "идеальный", потому что он воспроизводит, моделирует общие принципы и структуры любого языка - рассматриваемого, конечно, в репрезентативном аспекте.