Философская герменевтика. Понятия и позиции - [41]

Родоначальником традиции, рассматривающей апофантические высказывания как теоретические, Хайдеггер считает Аристотеля. Последний оторвал объективно демонстрирующее «как» высказывания от герменевтического, целерационального «как» истолкования и тем самым сориентировал всю последующую онтологию на сферу того, что Хайдеггер называет наличным бытием. Стали считать, что слова высказывания представляют предметы, а высказывания описывают независимые от человека положения дел. Местом пребывания сущего и местом истины стало само апофантическое высказывание, а не подготавливающее его истолкование, укорененное в практической деятельности. В результате феноменологический подход к проблемам познания был редуцирован к простому анализу суждений, а под «суждением» стали понимать формальный процесс связывания и разделения представлений и понятий: «В логистике суждение разлагается до системы «соподчинений», оно становится предметом исчисления, а не темой феноменологической интерпретации» (Там же, С. 158). Под мышлением стали понимать формальные операции с готовыми понятиями, а совокупную проблематику познания свели к проблеме истинности суждений. Таким образом, согласно Хайдеггеру, начиная с античности, онтология развивалась на неверной методологической основе, которую он называет «неисконной» (там же, С. 160).

Если традиционная онтология продолжает следовать по проложенному Аристотелем пути сциентизма и занята в первую очередь проблемой достоверности познания, то фундаментальная онтология Хайдеггера концентрируется на анализе способов возникновения познания. Поэтому Хайдеггер противопоставляет аристотелевскому пониманию апофантического предложения как теоретического свое понимание его как практического предложения. Несмотря на то, что сам Хайдеггер не использовал термин «практическое предложение», его взгляды на природу выявляющего, апофантического, высказывания можно охарактеризовать как теорию практического апофантического предложения. Сущность этой теории можно сформулировать в четырех пунктах.

Во-первых, высказывание у Хайдеггера исходно означает «показывание» (там же, С. 154). Оно показывает «само сущее, а не нечто вроде голого представления о нем, ни «просто представленное», ни тем более психическое состояние говорящего, его представление этого сущего» (там же, С. 154). Другими словами, высказывание показывает практически познанную вещь. Вещь предстает из перспективы познающего, которую тот сам формирует.

Во-вторых, предикация в выявляющем высказывании является не началом познания, а, напротив, служит для выражения уже понятого в истолковании. При этом понятым является само сущее (а не идея сущего), взятое в некотором определенном аспекте. Хайдеггер подчеркивает: «Артикуляция понятого в истолковывающем приближении к сущему по путеводной нити «нечто как нечто» предшествует тематическому высказыванию о нем. В нем «как» не всплывает впервые, а только впервые высказывается, что возможно только благодаря тому, что оно имеется как то, что можно высказать.» (Там же, С. 149) Предикация не открывает сущее; ее сущность состоит в том, что она ограничивает угол зрения на сущее. Таким образом, предикация служит для артикуляции смысла, в котором берется сущее. Смысл возникает не в высказывании и не с его помощью, а благодаря предшествующему истолкованию понятого. В нем выражается отношение говорящего к предмету, взгляд говорящего на него. Высказывание открывает предмет не как «наличное», а как «подручное», взятое в практически-прагматичес-ком модусе «для-чего», т. е. из перспективы участника.

Тот факт, что вещь у Хайдеггера дана под углом зрения ее значимости из перспективы действия, требует пересмотра понятия данного. Язык репрезентирует не независимое от говорящего положение дел. Напротив, данное возможно лишь как предмет интерпретации. Причем в выявляющем высказывании не только передается понимание вещи, но в нем опосредованно проявляется отношение говорящего и к миру и к самому себе. Выявляющее, апофантическое, высказывание представляет собой, таким образом, экспликацию, выражение, в котором смысловые взаимосвязи артикулируются с учетом контекста деятельности говорящего, а не как объективные свойства вещи самой по себе.

В-третьих, высказывание исходно выполняет функцию «сообщения», «рассказа». Оно «позволяет другим увидеть показываемое в соответствии со способом его определения» (там же, С. 155). Высказывание делает нечто видимым для других, оно выявляет нечто для других. Оно само есть, следовательно, действие.

В-четвертых, значимость выявляющего высказывания заключается не в его объективности, а в том, что оно представляет собой набросок некого смысла и тем самым создает возможности для дальнейшего познания.

Все вышесказанное в совокупности с Хайдеггеровсим определением апофантического высказывания как «сообщающе-определяющего показывания» (там же, С. 156) отчетливо указывает на практический характер последнего. Положение о практическом характере высказывания подразумевает, что высказывание не возникает в вакууме, не парит свободно над жизнью, а вплетено в ее контекст. Высказывание не является источником познания, а, наоборот, «показывание в высказывании осуществляется на основе уже открытого в понимании или осмотрении» (там же, С. 156). Это означает, например, что предложение «молоток тяжелый» представляет собой не результат теоретического суждения, не связь двух понятий. Это — практическое высказывание, т. к. оно интегрировано в связь практического обхождения с миром, его истолкования и производно от такой связи. Его логика — не предикация свойств, а экспликация отношений. Поскольку смысл высказывания возникает не в результате оперирования понятиями, то его нельзя редуцировать только к буквальному содержанию предложения. Кроме того, смысл можно передать не только при помощи утвердительного предложения (пропозиции). Как уже говорилось выше, Хайдеггер считает, что смысл предложения «молоток тяжелый», можно выразить различными способами. На этом основании можно предположить, что предикативная форма высказывания не имеет в его концепции приоритета по отношению к другим формам.