Философия Зла - [5]

. Тем не менее ни благо, ни зло не предопределяются генами35. Это лишь возможности, а какая из них воплотится, зависит от нас.

Традиционная, теологическая лексика воспринимается нами как пережиток прошлого. Мы пытаемся заменить ее более «научными» словами и оборотами, пользуемся таким выражением, как асоциальное поведение, дисфункция, которую можно исправить. Эта дисфункция описывается как последствие социальных или химических первопричин. Однако подобная лексика не отражает наш опыт. Мы осуждаем преступника, но не можем осуждать дисфункцию -в лучшем случае ее можно исправить. Но таким образом преступника лишают того, что является очень важным, а именно свободы и достоинства. Как пишет Достоевский:

Делая человека ответственным, христианство тем самым признает и свободу его. Делая же человека зависящим от каждой ошибки в устройстве общественном, учение о среде доводит человека до совершенной безличности, до совершенного освобождения его от всякого нравственного личного долга, от всякой самостоятельности, доводит до мерзейшего рабства, какое только можно вообразить.

Достоевский Федор Михайлович — Дневник писателя. 1873 год36.

Один из наиболее известных вымышленных серийных убийц Ганнибал Лектер не дает вовлечь себя в такую систему, в которой ошибка находится вне его самого. Он утверждает собственное зло, поскольку оно составляет ядро его самоценности: «Со мной ничего не произошло... Я сам произошел. Вы не можете зачеркнуть мое «я», считая меня всего лишь жертвой различных влияний»37. Мы склонны переопределять зло таким образом, что общественное зло превращается в «социальную проблему», а личностное зло становится «нарушением структуры личности»38. Мы ищем причины зла, и эти причины обычно отыскиваются в сферах вненравственных. Причины могут быть естественными или социальными и заключаться во всем, начиная с врожденных качеств и болезни до социальной нужды и психологической травмы, пережитой в детстве. Если последовательно сводить все человеческое зло к подобным внешним причинам -причинам, возникающим вне отдельного лица, субъекта, наделенного нравственностью, - чтобы таким образом найти «научное» объяснение, то нравственное зло сведется к естественному и любые нормы морали утратят смысл. Однако такая редукция противоречит нашему личному опыту, тому, что мы знаем о себе и о других, - в жизни мы не обходимся без таких понятий, как вина и ответственность. Симона Вейль пишет:

Мы знаем обо всем том зле, что есть в нас, страшимся его и хотим от него избавиться. Вокруг себя мы видим зло в двух разных четко разделенных формах: в форме страдания и в форме греха. Однако в себе мы не чувствуем этого различия, воспринимая его чисто умозрительно и постигаем его лишь в прогрессе размышления. Мы огиущаем в себе не страдание и не греховность, но и то и другое одновременно, их общий источник, смесь, грех и в то же время боль. Это и есть зло, самое скверное, что есть в нас39.

Вопрос в том - насколько точным остается этот диагноз. Разумеется, мы ощущаем зло как страдание, но ощущаем ли мы все еще зло как грех? Дэвид Б. Моррис считает, что характер восприятия зла изменился в постмодернизме: зло более не трактуется как причина страдания, а скорее считается страданием как таковым40. Многие теоретики склонны отделять зло от личной ответственности, так что зло понимается исключительно как последствие внешних причин и влияний, к примеру таких, как «общество». Одо Марквард пишет о том, как в современном обществе получается «Entbosung des Bosen», то есть тривиализация понятия зла. Обычно мы различаем зло, которое причиняется, и зло, которое претерпевается, активное и пассивное зло, но сегодня, согласно Моррис, присутствует лишь пассивный аспект, страдание. Не только сам Нечестивый, но и нечестивые в целом больше не существуют, и единственное, что осталось, - это претерпеваемое зло. Это зло, разумеется, имеет причины, однако эти причины не воспринимаются как зло.

Представление о зле тонет в научных спорах. Преступления людей считаются не грехом, а следствием неких причин. В исследованиях жизни Гитлера приводится масса причин, таких, как отношения с отцом в годы детства, позднее - любовь к племяннице Гели Раубаль или комплекс неполноценности из-за физических недостатков (в первую очередь сомнительное утверждение, что у Гитлера было одно яичко). Подбор причин зависит от конкретного исследователя - речь может идти обо всем, начиная с генов и личной химии и заканчивая социальными условиями и политическими идеологиями. Тем не менее Гитлер не был просто результатом сложившихся обстоятельств - он также был свободно действующей личностью. Всегда остается что-то, не поддающееся дальнейшему разложению, то, что не раскрывается полностью в причинно-следственных связях, то, что мы можем назвать свободной волей, способностью к самоопределению. Без самоопределения не может быть нравственного зла. Однако я не считаю всякий научный довод неприемлемым, просто эти доводы имеют ограниченную сферу действия. Наша попытка отринуть зло путем его рационализирования не удалась в полной мере. Свобода человека означает то, что он в любой ситуации