Философия Зла - [14]
Ричард Суинборн утверждает, что у милостивого Бога были причины, создавая мир, даровать людям свободу выбора и ответственность друг за друга, даже несмотря на то, что это почти наверняка привело бы к злодеяниям, тем не менее такой мир все же содержит великое благо117. Однако в Библии неоднократно говорится о том, что для Бога нет ничего невозможного118. Как замечает Джон Мэкки и другие, Бог мог бы попросту создать мир, в котором люди, будучи свободными, всегда выбирали бы добро119. Понятие свободы не предполагает неминуемый выбор зла. Исходя из этого, Бога можно упрекнуть в том, что он не сотворил мир, в котором человек постоянно выбирал бы добро.
Иринейская теодицея
Эта теодицея была названа так в честь Иринея (130-202). В иринейской традиции зло может быть частично приписано Богу. Бог создал человека несовершенным и поместил его в мир, где есть добро и зло, дав ему возможность развиваться и достигать совершенства. Этот полный страданий и нелегких испытаний мир создан для того, чтобы заложенный в человеке потенциал мог быть реализован и привести человека к спасению. Это сильно расходится с точкой зрения Августина, согласно которой человек, по собственной воле избравший зло - так же как и падшие ангелы, - ответственен за все дурное, что есть в мире, Бог же в этом неповинен. По мнению Августина, человек, изначально совершенный, падая, теряет совершенство. По Иринею, человек несовершенен, но стремится к совершенству.
В 1819 году Джон Ките описывал этот мир как «the vale of soul-making», - долину, где формируются души. Основная мысль состоит в том, что мы находимся здесь, в мире, полном страданий, чтобы достигнуть зрелости и стать полноценными людьми. Он пишет: «Разве ты не видишь, что все препятствия и испытания, с которыми мы сталкиваемся в этой жизни, просто необходимы для воспитания рассудка и превращения его в душу?»121 Таким образом, страдания необходимы для формирования настоящей души122. Мне кажется, трактовку роли страдания в человеческой жизни, которую дает Симона Вейль, также можно назвать иренейской. Страдание в ее понимании предстает неким выходом, так как «И в безмерном зле присутствует Господь»123 и помогает человеку усвоить, что он еще не попал в Рай124. В то же время она рассматривает страдание как форму наказания: «Мы должны принимать все невзгоды, постигающие нас, как противоядие от содеянного нами. Страдание, причиняемое не нами, а идущее извне, является истинным противоядием. Кроме того, этому страданию должно быть несправедливым. Если мы согрешили против справедливости, то мало просто получить по заслугам - мы должны выстрадать несправедливость»125. Несправедливость становится самой справедливостью. К каким только уловкам не прибегает Вейль, чтобы оправдать Бога: «Божья милость проявляется и во зле»126. Она полагает, что Бог справедлив, и всякое явление объясняет в соответствии с этой предпосылкой, в конечном счете, у нее не находится никаких других аргументов, кроме одного: «На все воля Божья»127. Это, по сути, равносильно отказу от всякого рационального рассуждения. Обороты из разряда «справедливая несправедливость» нарушают законы осмысленной речи и уходят в область иррационального. Явления, способного опровергнуть утверждение Вейль о справедливости Бога, попросту не существует, так как любой феномен она систематически истолковывает как выражение божественной справедливости и милосердия. Вейль пытается показать значимость страдания, но при этом фальсифицирует его значение, рассматривая скорее как акт божественного милосердия. Несмотря на признание существования в мире безмерного страдания, страдания, которое, по мнению Вейль, не замечается классическими теодицеями, теория Вейль отрицает страдание, обесценивая его. Иренейская теодицея претендует быть той формой теодицеи, которая не меняет качество страдания, в действительности - ее сущность не такова128.
Всем известно, что беда может обрушиться на кого угодно, и зачастую самым жестоким испытаниям подвергаются как раз те, кто этого вовсе не заслуживает. Даже если страдание может оказывать очищающее воздействие, чаще всего оно губительно. Как заметил Э.М. Чоран: «Страдание не возносит к небесам, а толкает в Преисподнюю»129. Как правило, добро порождает добро, а зло приводит к еще большему злу. Обычно страдание не является благодатной почвой для развития, а, напротив, опустошает. Сильная боль не делает человека сильнее, а разрушает его мир, сознание и речь. Мартин Эмис пишет: «Боль невыразима человеческой речью. Брань. Проклятия. Для боли не находится слов. Ау, ах, ух, ох. Боже. У боли свой язык»
