Философия Южного Парка: вы знаете, я сегодня кое-что понял - [60]

Как доктор с огромным количеством биологических ноу-хау, включая познания в клонировании, Мефисто напоминает нам о докторе Зло — дипломированном специалисте злой военномедицинской школы, большое спасибо славе Остина Пауэрса. Маленький друг Мефисто — Кевин, который одевается как он и редко говорит, отражает Минимы — клона размером в одну восьмую доктора Зло, Вы могли его видеть в фильме «Шпион, который меня соблазнил». Минимы и Кевин, в свою очередь, слизаны с генетически спроектированного персонажа, из старой версии фильма «Остров доктора Моро», снятого по мотивам романа Г. Уэллса, в котором у доктора Моро (Марлон Брандо) также есть миниатюрный компаньон, который одевается как он и делает все как он. Доктор Моро использует генную инженерию, чтобы создавать людей-мутантов, в наивной надежде на освобождение мира от злобы. К сожалению, он не может управлять своими «детьми», скотская природа которых является трудной уничтожимой, как и Мефисто, который не может управлять своим мутантом и индейками-убийцами, в эпизоде ко Дню благодарения «Кошмарный Марвин». Моро пытается держать свое непослушное потомство в подчинении, внушая ему свою божественную сущность. Он, таким образом, «играет в Бога», создавая новые подчиненные разновидности, служащие ему. Брандо — «крестный отец» диких гибридных жителей на своем острове. Общие черты между Моро и Мефисто весьма очевидны, ведь Мефисто — член NAMBLA — North American Marlon Brando Look Alikes (Североамериканский клуб подражателей Марлону Брандо).

Южный или Юрский?

Мефисто, тем самым, объединяет образы Сатаны, безумного ученого — доктора Зло и доктора Моро, ужасные и неестественные создания которого — как в Парке Юрского Периода — постоянно угрожают выйти из-под контроля. За зловещими вратами его таинственной и пугающей обители на вершине творятся страшные вещи. Но отнюдь не тайно. Мефисто упивается своими творениями и с энтузиазмом демонстрирует их. «Благодаря чудесам генной инженерии», как он любит говорить: «я создал вещи, которые изменят мир к лучшему. Например, вот обезьяна с четырьмя жопами». На что Кайл резонно замечает: «А как это сделает мир лучше?»

Действительно, как? Человеческий род обрел силу менять свой курс развития, но может, это не так уж и полезно? И действительно ли, преднамеренно отбирая генетические черты, мы можем изменить к лучшему естественный отбор? Мефисто спроектировал обезьян, страусов и мангустов — с дополнительными задницами, конечно — но это только начало. Он также соединил крыс с утками, горилл с москитами и швейцарский сыр с мелом. (Его рыбокролик оказался научной подделкой — Картман обнаружил, что его уши привязаны веревочками). Полотенчик — тоже генетически модифицирован для супервпитывания. В конечном счете, даже Стэн клонирован. Но для чего? Как генетическая наука может сделать мир лучше и какие этические опасности представляет эта грозная технология?

Это начинает походить на то, частью чего мы не должны стать

Этика генетики (ген-этика) периодически поднимается в Южном Парке и, высмеивая упрощенное мышление о клонировании, генной инженерии и исследованиях стволовых клеток, Мэтт и Трэй делают большое философское дело. Как мы можем размышлять на эти сложные темы, будучи, в лучшем случае, несведущими? В эпизоде «Сумасшедшие калеки» Кристофер Рив отвлекает внимание от достижений «истинного калеки» Джимми, прилагая большие усилия для продвижения исследований стволовых клеток. «Хотя это спорно», говорит он между частыми передышками, «исследования стволовой клетки — важны для поиска помощи инвалидам». Ведь, как он позже объясняет Ларри Кингу, стволовые клетки «могут формироваться в любые поврежденные ткани тела. Они — самая сильная вещь на планете».

Стволовые клетки — «недифференцированные» клетки, обладающие уникальной способностью становиться любыми типами тканей и органов, такими как сетчатка, сердце, спинной или головной мозг. Исходя из этого, многие надеются, что инъекция стволовых клеток может успешно омолодить органы и восстановить ткани, поврежденные хроническими болезнями, вроде Альцгеймера, Паркинсона, хореи Хантингтона или диабета. Поскольку самые мощные стволовые клетки получают из человеческих эмбрионов, их приобретение, для возможной пересадки, требует умерщвления эмбрионов на совсем ранних стадиях — от двух- до пятидневного срока. Ларри Кинг высказывает возражение: «некоторые люди говорят, что исследования стволовой клетки являются неправильными, что изъятие тканей зародыша — неэтично». Почему они думают так?

Главное возражение основывается на статусе «донора» эмбриональной ткани. Противники абортов утверждают, что человеческая жизнь начинается с момента зачатия. Все люди имеют право на жизнь, и эмбрионы тоже имеют право жить. Так как получение стволовых клеток означает смерть эмбриона, его право на жизнь нарушено, а значит допускается серьезная несправедливость. Поскольку стволовые клетки доступны исключительно в результате безнравственного акта, они нравственно испорчены, и их использование — неэтично. Несправедливость к эмбриону не оправдывается тем фактом, что получатели эмбриональной ткани извлекают из этого выгоду. Если рассуждать, как немецкий философ Эммануил Кант (1724–1804) — неправильно рассматривать человеческий род, как средство — значит, неправильно рассматривать эмбрионы просто как биологический материал для лечения других.