Философия войны - [24]

Карл Шмитт, развив теорию «Ernstfall» («исключительных обстоятельств») и «Entscheidung» («решения»), показал также, что утверждение всех юридических и социальных норм происходит именно в периоды «исключительных обстоятельств» и изначально основывается на спонтанном и одновременно предопределенном решении. Прерывный момент одноразового волеизъявления ложится позднее в основу непрерывной нормы, которая продолжает существовать до возникновения новой ситуации «исключительных обстоятельств». Это положение прекрасно иллюстрирует противоречие, заложенное в концепциях радикальных сторонников правового государства: они сознательно или нет игнорируют тот факт, что сама апелляция к необходимости установления правового государства есть решение, не основанное ни на чем ином, кроме как на политическом волеизъявлении определенной группы. В некотором смысле это императив, выдвинутый произвольно, а не некая неизбежная, фатальная необходимость. Поэтому принятие или отрицание «правового государства» и вообще принятие или отрицание той или иной юридической модели должно быть сопоставлено с волей конкретного народа или государства, к которым это предложение или волеизъявление обращены. Подспудно сторонники «правового государства» стремятся к созданию или использованию «исключительных обстоятельств» для внедрения своей концепции, но коварство такого подхода, лицемерие и противоречивость метода вполне закономерно могут вызвать народную реакцию, результатом которой вполне может явиться иное, альтернативное, решение. И вполне вероятно, что это решение приведет к созданию иной юридической действительности, нежели та, к которой стремятся универсалисты.

Концепция решения и ее сверхюридическая направленность, равно как и сама природа решения, сопряжены с теорией «прямой власти» и «косвенной власти» (potestas directa и potestas indirecta). Решение в специфическом контексте Шмитта принимается не только в инстанции «прямой власти» — власти королей, императоров, президентов и т. д., но и через «косвенную власть», примером которой можно назвать религиозные, культурные или идеологические организации, влияющие на историю народа и государства не так явно, как решения правителей, но тем не менее подчас воздействующие весьма глубоко и серьезно. Шмитт считает, что «косвенная власть» отнюдь не всегда негативна. С другой стороны, он имплицитно намекает на то, что решение, идущее вразрез с волей народа, чаще всего принимается и осуществляется именно путем «косвенной власти». В своей книге «Политическая теология» и в позднейшем к ней дополнении «Политическая теология» он подробно разбирает логику функционирования этих двух типов власти в государствах и нациях.

Теория «исключительных обстоятельств» и связанная с ней тема решения (Entscheidung) имеют для нас сегодня первостепенное значение, так как мы находимся именно в той точке истории нашего народа и нашего государства, где «исключительные обстоятельства» стали естественным состоянием нации и где от решения зависит не только политическое будущее нашего народа, но и осмысление и сущностное подтверждение его прошлого. Если воля народа сможет утвердить самое себя и свой национальный выбор в этот драматический момент, сможет ясно определить своих и чужих, обозначить друзей и врагов, вырвать у истории свое политическое самоутверждение — тогда решение русского государства и русского народа будет его собственным, историческим, экзистенциальным решением, ставящим печать верности под тысячелетиями духовного народо- и имперостроительства, а значит, и будущее у нас будет русским. Если же решение примут другие, то есть в первую очередь сторонники «общечеловеческого подхода», «универсализма» и «эгалитаризма», которые после гибели марксизма являются единственными прямыми наследниками утопической и механицистской идеологии Просвещения, то не только наше будущее будет «нерусским», «общечеловеческим», то есть в конечном счете «никаким» (если стоять на позициях бытия народа, государства, нации), но и наше прошлое потеряет смысл, драма великой русской истории обратится глупым фарсом на пути к мондиализму и полной культурной нивелировке в «общечеловеческом человечестве», «правовой реальности».

Урок 4: Императивы «большого пространства»

Карл Шмитт затронул и геополитический аспект социальной проблематики. Наиболее значимой концепцией в этой сфере является идея «большого пространства» (Grossraum), воспринятая позднее многими европейскими экономистами, юристами, геополитиками и стратегами. Смысл концепции «большого пространства», в перспективе анализа Карла Шмитта, заключается в очерчивании географических регионов, в рамках которых многообразие политического проявления конкретных народов и государств, входящих в состав этого региона, может обрести гармоничное и непротиворечивое обобщение, выраженное в «Большом геополитическом союзе». Шмитт отталкивался в этом вопросе от американской доктрины Монро, предполагающей экономическую и стратегическую интеграцию американских держав в естественных границах Нового Света. Так как Евразия представляет собой намного более разнообразный конгломерат этносов, государств и культур, Шмитт полагал, что здесь следует говорить не о полной континентальной интеграции, а о создании нескольких крупных геополитических образований, каждое из которых должно управляться гибким сверхгосударственным принципом, аналогом Jus Publicum Europeum или Священного союза, предложенного Европе русским императором Александром I.