Философия в будуаре - [28]

Минаев: Ксения, я считал вас прогрессивной, образованной девушкой. Но сейчас вы несете ахинею. Я такое слышал на кухне у бабушки в 1984 году. Знаете, в чем ваша проблема? Вы представитель определенной социальной группы – ругаете правительство, цензуру, все ждете, когда за вами придут, а за вами все не приходят и не приходят. Если бы на месте Суркова был товарищ Суслов, вы давно писали бы заметки в тюремную стенгазету про успехи бригады женщинсучкорубов.

Соколова: Я огорчу вас, Сергей. У меня отлично развит инстинкт самосохранения. Я бы давно уехала из страны.

Минаев: Это страна бы решила – дать вам уехать или нет.

Соколова: Мне случалось пересекать границы пешком, в туфлях-лодочках. Но речь не обо мне. По-моему, вы сейчас абсолютно гениально проявились. Вы ведь мечтаете о Суслове, правда? И чтобы таких, как я, – на лесозаготовки или на худой конец за сто первый, а таких, как вы, – в «Совпис» и загранку? И тогда все однозначно – никто не скажет, что вы плохой писатель. Как говорил товарищ Сталин, «нет у меня других писателей». Всех схарчили.

Минаев: Ксения, я знаю две страны, где вам было бы комфортно, – одна существует на страницах книги Томаса Мора, вторая – у Кампанеллы. Хотя у Кампанеллы вам, наверное, будет не совсем уютно.

Соколова: Что ж, вы правы.

Минаев: Но вы же не любите людей, признайтесь! По-моему, ваша система взглядов – это жутчайший снобизм и тоталитаризм. Телевидение надо запретить, Суркова прогнать, Марь Иванну заставить читать журнал GQ. А вы вообще представляете, что будет, если Марь Иванна прочтет, например, это интервью?

Собчак: Марь Иванна офигеет!

Минаев (Соколовой): Я вообще вас в этой кожаной курточке представляю героиней «оптимистической трагедии». Мне кажется, вы с большим удовольствием расстреливали бы перед строем, из маузера...

Соколова: Браво, писатель Минаев! Наконец-то мы поговорим о сексе!

Минаев: Да вы...

Соколова (мечтательно): Запретные плоды... плетка-семихвостка... садо-мазо... так кто кого там у вас в Кремле?

Минаев: У нас любовь только к родине!

Собчак: У него роман с властью, он в пассиве. А потом Сергей придет с девушкой в клуб...

Минаев: Не хожу я ни в какие клубы!

Собчак: Так есть ощущение возбуждения от подавления?

Минаев: А то! У меня в шкафу висит кожаное белье, но это просто дань памяти о войне. (Соколовой): Вижу вас спичрайтером движения «Молодая гвардия» на подмостках, в беретке... Вот она, российская журналистика! Начать с творческого наследия Бунина и закончить, кто кого трахает!

Соколова: Древние греки, Сергей, называли это «космос». Все явления взаимосвязаны, а следовательно, равновелики.

Минаев: Твою мать!

Собчак: Не обижайтесь. Просто моя ученая подружка еще не попала в волшебный мир Кремля и телевидения. Она нам завидует. Как только попадет, за уши не оттащишь.

Минаев: Мы можем устроить.

Соколова: А что, познакомьте, пожалуй, с Сурковым.

Минаев: Why not? Когда пойдете в Кремль, не забудьте чулки с подвязками!

Соколова: Это ваш обычный дресс-код, Сергей?

Собчак: Да ладно, вон Дмитрий Быков зимой в шортах ходит – и ничего.

Соколова: Дорогая, ты очень кстати упомянула Дмитрия Быкова. Он же Минаева как-то особенно остро ненавидит. Готовясь к нашему разговору, я обнаружила его дивную фразу про замену Соловьева на Минаева: «В порочных системах, склонных к энтропии, плохое заменяется отвратительным». Отвратительное, Сергей, это вы.

Минаев: Это вторая цитата, претендующая на первенство в моем личном рейтинге.

Собчак: А первая?

Минаев: Я был на передаче Ерофеева на канале «Культура». Сидели там прыщавые литераторши, одна встала и говорит: «Я бы не стала подходить к литературе с таким гендерным крючком».

Соколова: Все дурнушки-интеллектуалки против вас, Сергей! Прямо заговор.

Минаев: А у нас вообще ненавидят богатых, успешных, молодых, энергичных, успешным быть в принципе западло! (Соколовой): Поэтому вы, Ксения, сейчас сидите в куртке стоимостью 18 годовых зарплат Марь Иванны и не можете говорить об этом, потому что интеллигенция должна быть бедная.

Соколова: Ерунда! Легко могу говорить.

Минаев (возмущенно): Да вы еще и двуличны! Здесь вы – интеллигенция, а здесь – нет, дайте мне мои 50 копеек!

Соколова: 99 франков.

Минаев: Вы продажная, низкопробная журналистка, профурсетка – кажется, так вас назвал мой кумир Виктор Батурин! До выборов вас не допустят ни здесь, ни в одной другой стране, потому что вы объявите восточную деспотию!

Соколова: Гарсон, валерьянки!

Собчак: Она ужасно надменная, правда?

Минаев: Нет, пусть она скажет, если она так любит народ, почему пришла в заграничной куртке, а не порватая-помятая, неухоженная, с плохим макияжем?

Соколова: Потому что в отличие от вас я не декларирую, что я – раб и живу в стране рабов.

Минаев: Вы – хуже! Вы сдали своих и не даете нашим! Вас никогда не примут в кремлевский пул.

Соколова: Спасибо за комплимент.

Собчак: А я согласна с Сергеем.

Соколова: Тоже сдаешь своих?

Собчак: Ты первая начала. Я называю это «эффект сумки „биркин“». Любая богемная девушка, отрицающая буржуазные ценности, как только получает первые деньги, тут же забывает, что она обсирала, и покупает сумку «биркин» – их пошлейший символ.