Философия в будуаре - [16]

Реальная журналистика

Попытка вывести на чистую воду журналиста правительственного пула Андрея Колесникова[1].

Соколова: Андрей, разговор с вами для нас – непростая задача. По-первых, журналисту брать интервью у журналиста – уже как-то глупо. Во-вторых, будучи высоким профессионалом, вы наверняка умеете избегать провокаций.

Собчак: Иными словами, юлить и выкручиваться...

Соколова: Да и претензий у нас к вам, собственно говоря, особенных нет.

Колесников: А о чем тогда...

Соколова: Есть такая байка эпохи 90-х: братки на автосервисе требуют позвать слесаря, который чинил им машину. Он выходит к ним и спрашивает: «По машине претензии есть?» «Нет, – говорят бандиты, – по машине претензий нет. Есть претензии по жизни». Вот так и у нас к вам. Так что не обижайтесь.

Колесников: Попробую.

Собчак: Я перед интервью даже звонила Соколовой и говорю: «Слушай, давай не будем его обсирать. Я его очень люблю. Он самый талантливый пишущий журналист в России...»

Соколова: И кроме того, ценный материал для сексколонки. По-моему, вы главная – и единственная на сегодня кремлевская dominatrix.

Колесников: Я?!

Соколова: Нам кажется, в случае с вашим героем – господином Путиным – вы нашли точный вербальный аналог плетке и каблуку-стилету. Вы единственный из всех чувствуете и мастерски удовлетворяете желание великого человека быть обидно высмеянным – почти всерьез, но все же не до конца, а в меру. Как в дорогом публичном доме с BDSM.

Колесников: Это мы про секс сейчас говорим?

Соколова: В мире все секс.

Колесников: В вашем мире, наверное, да.

Собчак: От сложных метафор мы можем перейти к незатейливым народным мудростям: ласковый теленок сосет двух маток...

Колесников: Вы это о чем?

Собчак: С одной стороны, либеральная интеллигенция обожает Колесникова за слог, наблюдательность, подтексты, с другой – власть Колесникова тоже за что-то нежно любит.

Колесников: Да никто меня не любит. Ну понятно, ничего нового. Вы в завуалированной форме задаете вопрос, который я слышу много лет: «Почему вас до сих пор не выгнали из пула?»

Собчак: Хорошо, давайте начистоту: вы любите Медведева и Путина?

Колесников: Люблю ли я Медведева и Путина?!

Собчак: И кого больше?

Колесников: Я люблю девушек.

Собчак: И поэтому вы пришли к нам в такой симпатичной голубой курточке?

Колесников: Ношу такую, какие продают.

Собчак: Продают в основном черненькие. Ваш выбор многое говорит о вас – вы, кажется, модник. Для журналиста из правительственного пула это, пожалуй, даже смело.

Колесников: Я свободный человек. Я и в Белый дом в ней хожу. Зато вы обе оделись так, как будто к вам сейчас придет Владимир Владимирович Путин.

Собчак: А мы его всегда ждем. Но пока сплетничаем с вами.

Колесников: С Путиным и Медведевым у меня абсолютно рабочие отношения. Если это и роман, то служебный.

Собчак: А мне кажется, доля искреннего обожания все же присутствует.

Колесников: С моей стороны? Нет, конечно. Зачем вы выдаете желаемое за действительное?

Собчак: Это как отношение народа к Сталину. С одной стороны, диктатор, монстр и людоед, а с другой – налицо черты народного любимца. До сих пор с придыханием рассказываются истории: «Иосиф Виссарионович закурил трубочку, прикрыл усталые глаза и отдал приказ – расстрелять предателя...»

Колесников: А при чем здесь я?

Соколова: Вы используете сходный творческий метод. Создаете эпос. Талантливо – в этом ваша главная ценность для ваших ньюсмейкеров. Талантливых вообще мало, тем более в ситуации, когда политическую журналистику заменила пропаганда. Вы придумали ноухау – ваша критика импонирует не только оппозиционно настроенным читателям вашей газеты, но и льстит самому объекту. У вас получился гламурный лубок: самобытный, но в целом симпатичный лидер нации...

Колесников: То, что вы говорите, настолько далеко от реальности, это такая пропасть, что я к вам даже сочувствие испытываю.

Собчак: Вот вы замечательно пишете, как незадолго до выборов подошли к Путину и спросили: «Владимир Владимирович, какие у вас планы на будущее?» И дальше – цитирую по памяти: «Он посмотрел на меня и сказал: „Вы лучше о своем будущем подумайте“».

Колесников: Это не совсем так было. Он говорил, что, работая премьером, очень много узнал нового для себя. Я сказал, что это хорошо, в будущем пригодится. И тогда Путин в самом деле ответил, что лучше бы я о своем будущем подумал. После этого разговора многие меня вообще как журналиста похоронили. Как журналиста из пула, по крайней мере.

Собчак: Почему же вас не выгнали?

Колесников: Не знаю. Это не у меня надо спрашивать. Может, на меня просто махнули рукой.

Соколова: И как-то так удачно совпало, что, как только на вас махнули рукой, вы стали главным редактором журнала «Русский пионер», издающегося, как известно, на средства господина Прохорова. Господин Прохоров – человек очень осторожный, он на пушечный выстрел не приблизился бы к вам, если бы в ваших заметках сквозила хотя бы тень реальной оппозиционности. Тем не менее вы стали редактором финансируемого им издания. И – о, чудо! – в этот печатный орган написали колонки Сурков и Путин. Мне кажется, ваша творческая биография невероятно удачно складывается.