Философия в будуаре - [15]

Дибров: Любые отношения рассыпятся в пух и прах, как только ударит великая и божественная молния... Это – великая банановая кожура господня...

Собчак: А вам не кажется, что это просто фактор самооправдания?

Дибров: ...и часто бежит такой молнией ударенный потом обратно к своей Маше, плачет: «Вот, Маша, бес попутал». И нет такой Маши на свете, которая не приняла бы его обратно!

Соколова: Ну разве что глаз скалкой выбьет...

Дибров: Любовь, как война, – все спишет.

Собчак: Англичане говорят: «You attract what you are». Ты тот, с кем рядом ты находишься. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Если ты влюбляешься в примитивное существо, некую инфузорию-туфельку, это много говорит о тебе. Не будем сейчас про личности, но мы очень часто видим такие пары – умного, потрясающего мужчину и женщину, по классу совершенно не соответствующую ему.

Дибров: И вы спрашиваете: «Ну что, этот Бог с ума сошел?!»

Собчак: Да, вот так и спрашиваем. Может быть, выбор примитивной женщины говорит о душевной примитивности самого мужчины?

Дибров: Я пытался разбираться во всем этом. Честно. И пришел только к одному выводу: если человек еще в состоянии влюбиться, значит, он жив.

Собчак: Нет, подождите! Влюбляться можно в разное: можно в «Джоконду», а можно в «мишек» Шишкина. Один влюбляется в 6-ю симфонию Шостаковича, а другой в песню Believe Me Димы Билана. Выбор объекта как раз и говорит об уровне человека.

Дибров: Ксюшечка, по-моему, вы сейчас выкладываете из льдинок слово «вечность». Давайте назначим с вами в этом кафе встречу, когда вас растерзает эта молния? Она расплавит и вашу гордыню. И вот тогда...

Собчак: Меня не растерзает.

Дибров: А вот это – самое худшее. Всю жизнь ждать этой молнии и не дождаться. Но если намотает, где она будет, ваша гордыня? Будете дежурить часами у его подъезда.

Собчак: Я уже свое отдежурила. У меня иммунитет.

Дибров: Ой как с вами скучно! С вами спать хочется, как говорит чеховский герой.

Соколова: «Спать хочется» – двусмысленная фраза.

Дибров: Не верите в «колеса любви»? В таком случае могу вам рассказать про нашу историю с Полиной. Вы думаете, меня это не колбасило? Еще как!

Собчак: А вам не было неприятно, что за вашей спиной хихикали и перешептывались?

Дибров: Мне было не до реакции бомонда. Представьте, я лечу, вернее, обнаруживаю себя, помимо собственной воли, летящим в Ростов-на-Дону, инкогнито, без встреч в аэропорту с казаками, шашками и хлебом, я лечу, чтобы только встретиться – о Господи! – с семнадцатилетней девочкой. Что же я делаю?! Я чувствую себя словно город, красавец-город, портики-фасады, кариатиды с атлантами, а воды в нем нет – жизни нет!

Собчак: Спасибо за откровенность.

Дибров: Знаете, в чем фокус этого элемента? Вот нам – или мне – хочется, чтобы он имел космическую природу, а он, может быть, даже и не космическую имеет природу, а очень земную. Единственное «космическое» в нем – он не управляется сознанием. Это генетика. Именно здесь, в этот период времени, от этой женщины ты хочешь ребенка. У нее есть такая генетическая составляющая, которая в твою генетику очень точно ляжет, для производства какой-то крайне прогрессивной материи. Андре Моруа писал: «Не существует никакой другой любви, кроме любви с первого взгляда».

Собчак: А я не верю в любовь с первого взгляда. Любовь – это рациональное чувство. Об этом и Бальзак, и Шопенгауэр писали. Ты у себя в голове должен полюбить человека за весь комплекс качеств, за его молодость, за его background...

Соколова: А Дмитрий считает, что триггер срабатывает – и все.

Дибров: Великий природный триггер, который имеет в виду репродуктивную функцию.

Собчак: Почему этот триггер не срабатывает на женщину, равновеликую вам? «После мраморов Каррары как живется вам с трухой?» – хочется процитировать Цветаеву.

Дибров: Мы с вами говорим на разных языках, вы пытаетесь алгеброй гармонию проверить. Либо вы действительно обделены возможностью сами себе давать это разрешение на любовь, либо этот механизм еще до вас не дошел.

Собчак: Каждый судит по себе. Я хочу сказать, что я не могу влюбиться и захотеть химии и молнии, если у меня нет духовной связки, понимания, интереса к человеку.

Соколова: А меня этот триггер смущает. Я, например, чрезвычайно редко даю какие-либо обещания, потому что, если я их даю, я начинаю их выполнять. И точно так же отношусь к тому, что обещают мне, – хотя понимаю, что другой человек, какая бы степень близости между вами ни была, вообще непредсказуем. А «фактор триггера» мою стройную договорную систему разрушает на корню.

Дибров: Вы так говорите потому, что всякий раз были уверены в своих силах. Ведь ежели бы вы точно угадывали не те потребности, интеллектуальные, о которых здесь говорит Ксюша, а неинтеллектуальные, низменные потребности мужчины, о которых говорю я, что-то мне подсказывает, что триггеры бы щелкали как надо.

Собчак: А еще не хочется угадывать чужие потребности, хочется, чтобы угадывали твои.

Дибров: А может быть, ваша «интеллектуальная общность» есть не что иное, как эгоизм?

Собчак: Любой человек – эгоист.

Дибров: Тот, кто влюбляется, кто дает себе разрешение на любовь, первым делом плавит в этой любви свою гордыню. Предлагаю поговорить об этом, когда в вас все же ударит молния.