Философия одиночества - [11]

Заратустра есть образ, отнимающий у Ницше способность любить.

Любить что-либо, кроме одиночества…

4

Заратустра близок Ницше, он выражает Ницше, но он не одно и то же с Ницше. В нем одиночество Ницше очищается до максимальной красоты и трагичности. Это эстетизированное и озвученное одиночество Ницше. Заратустра — это идеальный великий холостяк, лишенный драматизма обыденного, замутняющего чистоту одиночества Ницше.

И вместе с тем одиночество Заратустры не есть одиночество Сверхчеловека. Ибо сам Заратустра отнюдь не Сверхчеловек. Замкнутый в своем одиночестве, Ницше отчуждается не только от человечества, но и от последующей эволюционной ступени человека, ибо такая эволюционная ступень может быть только андрогинной, соединяя мужское и женское в новом единстве.

5

Сверхчеловек для Ницше подобен Богу-отцу. В его образе сливаются бесчисленные пантеоны языческих богов и образ Единого Бога. Сверхчеловек раздувается до удивительной абстрактности бытия, принимая в себя их власть и волю.

Заратустра для Ницше подобен Христу. Он есть распятый непониманием людей Пред-Сверхчеловек, выходец из иного мира, лежащего вне и по ту сторону пространства и времени земной истории.

Но такая подобность слишком слаба, чтобы побороть бесконечное одиночество, рожденное отсутствием Бога, находящегося над пределами эволюции «гомо сапиенс». Необоримое и властное это одиночество увлекает Ницше в бездну.

И в этой бездне Сверхчеловек обращается в дьявола, а Заратустра — в Антихриста.

6

Ницше гораздо глубже Канта заглянул в Бездну. Он экзистенциально наполнил доказательство кантовской антиномии о бытии Бога.

Из двух дорог кантовской антиномии о бытии Бога он выбрал ведущую в бездну одиночества.

И прошел ее до конца.

7

Ницше владеет стихией одиночества и наслаждается ею до тех пор, пока она не становится бездной. Это происходит с потерей образа женственности. Теряя образ женственности, Ницше выхолащивает творческое начало и становится абсолютным холостяком. Бытие абсолютного холостяка приводит его к творческому безумию и эстетическому затишью. Это не позволяет Ницше понять, что единственным выходом из сверхчеловеческого одиночества есть Богочеловек.

Противовесом одиночеству Ницше есть одиночество Владимира Соловьева. Его жизнь также протекает вдали от женщин, но с идеей и образом Вечной Женственности. Вечная Женственность выступает для Владимира Соловьева ипостасью андрогинного Божества: соединение с ней приводит к преодолению одиночества. Трагический аристократизм одинокого переходит в видение Богочеловечества.

8

Образ Заратустры удивительно переплавляется в образ капитана Ларсена — главного героя романа Джека Лондона «Морской волк». Ларсен соединяет черты пророка ницшеанского Сверхчеловека с реальными его чертами — артистической жестокостью, насмешкой над бессмертием и Богом и безумной волей к подавлению и властвованию. Но он платит за такое соединение нечеловеческим одиночеством; его воля к власти замыкается в пределах его корабля и, наконец, только тела, ставших тюрьмой его духа…

Глава 4 Старая дева

1

Одиночество старой девы вызывается к жизни теми же причинами, что и одиночество абсолютного холостяка. В бытии старых дев мы найдем те же типы, что и у мужчин-холостяков. Однако сознательно пришедших к этому бытию среди женщин всегда будет гораздо меньше. Безусловно, неразделенная любовь и привязанность-жалость к матери превращают девушек в старых дев, безусловно, старая дева может стать таковой в результате творческих достижений в области искусства и науки, но женщины, сознательно пришедшие к такой участи, будут скорей исключением, чем правилом. Добавим, что в нашем эссе мы — как и при исследовании бытия холостяка — не рассматриваем типы старых дев, порожденные психофизиологическими и социальными причинами — доминантой мужских гормонов в крови, болезнью, недостатком мужского населения в регионе и т. д. Как и в случае с холостяком, нас будут интересовать экзистенциальные причины одиночества старой девы, пограничные ситуации существования, превращающие нормальную женщину из нормальной среды в отрицание женственности, замкнувшееся в коконе одиночества.

2

Большинство женщин, оценивая старых дев, убеждены, что они стали таковыми, просто засидевшись в девках. Это утверждение отражает ощущение принципиального положения женщины в мире людей — над ней больше, чем над мужчиной, довлеет судьба и предопределение. Женщины не выбирают, выбирают их. Точнее, женщины выбирают выбравших. Возможности такого выбора и его свобода значительно ограничены. Часто женщина не выбирает, а перебирает мужчин, дарованных ей судьбой, не в силах выбрать лучшее из худшего. Она перебирает их как струны чуждого инструмента, и под звуки странной мелодии с тоской смотрит за пределы магического круга, определенного ей судьбой. От этой мелодии нужно вовремя отказаться. Иначе она усыпляет способность выбора меньшего зла, меланхолия разливается вокруг, женщина засыпает… и просыпается старой девой.

Конечно, в этом сне выбирающей женщины возможно зачатие и рождение ребенка. Тогда все решается автоматически — брак, семейная лямка, угасание романтических иллюзий… Здесь за женщину выбирает природа. Она освобождает ее от бремени выбора через беременность и роды.