Философия нагуа - [55]

Ученые нагуа приводят и другие доводы в поддержку своих верований и традиций. Боги не только создали жизнь, «когда была еще ночь», они все время ее сохраняют: «Боги дают нам нашу пищу, все, что мы пьем и едим, то, что сохраняет жизнь, маис и фасоль...», и, более того, богам, — которые, как мы видели в предыдущем параграфе, являются основными космическими силами,— «мы обязаны происхождением вещей», так как они дают воду и дождь. В качестве чудесного символа их плодородной силы здесь упоминается божественная обитель — «там, где каким-то образом существуют», Тлалокан (жилище Тлалока, бога дождя), место, где всегда «все зреет и зеленеет».

После всех этих глубоко философских доводов, вполне ясных народу, слушавшему беседу, так как все время упоминались всем хорошо известные мифы, тламатиниме переходят к истории и выдвигают другой, как бы мы сегодня сказали, авторитетный аргумент. Прежде всего они ставят вопрос: «И каким образом, когда, где обратились к богам, стали просить их и считать богами, поклоняться им?» Ответ ясный и определенный: «Это было еще очень давно», — затем они перечисляют самые древние религиозные и культурные центры, где — как об этом свидетельствует традиция — боги считались истинными: в Туле, в Гуапалкалко, в Хучатлапане, в Тламо-гуанчане, в Иогуалличане, в Теотигуакане{[202]}. Над всем миром (ногуиан семанагуак) властвовали боги.

Вывод, подкрепленный новым аргументом, напрашивается сам собой: «И неужели теперь мы разрушим столь древнее правило жизни, принятое толтеками, чичимеками, аколгуа, текпанеками». Не представляется возможным покончить с такой формой жизни и системой взглядов, корни которых уходят в самые древние традиции древнего рода нагуа.

После этого важного исторического довода, ясно показывающего, что тламатиниме хорошо представляли себе своего рода «культурную преемственность нагуа», они снова обращаются к метафизической области, чтобы произнести в заключение такого рода высказывания, которые, возможно, указывают на их большие теологические знания: «Мы знаем, — говорят они, — кому обязаны жизнью, кому обязаны рождением, кому обязаны зарождением, кому обязаны ростом...» Если это действительно так, если здесь говорится о хорошо продуманном («что имеем в сердце») теологическом знании, объясняющем такие глубокие вопросы, как, например, перечисленные, то и не удивительно, что в заключение ученые нагуа обращаются к монахам с просьбой уважать образ мыслей и веры нагуа. «Не делайте ничего вашему народу, что принесет ему несчастье...», потому что то, чему учат монахи, «мы не считаем истинным, [даже если] этим мы оскорбляем вас».

Тламатиниме хорошо знают, что их народ уже потерял свободу и свою форму управления. Конкистадоры умертвили их богов (это значит их традиции, их искусство, одним словом, всю их культуру), поэтому: «Делайте с нами, что хотите. Это все, что мы скажем и ответим вам...» Таково в общих чертах последнее публичное выступление тех немногих тламатиниме, которые не погибли в период завоевания, выступление, о котором мы имеем достоверные исторические сведения. Эти слова ученых нагуа дали нам возможность, как говорит Леман, увидеть «столкновение мировоззрения и веры европейцев с духовным миром древних мексиканцев»{[203]}. Вместе с тем мы смогли документально подтвердить существование теологического знания у тламатиниме. В данном разделе показаны лишь некоторые основные черты этого знания. В текстах, к рассмотрению которых мы переходим, содержатся необходимые элементы для того, чтобы попытаться восстановить как можно более полно теологическое знание нагуа. Но раньше, чем перейти к прямому изучению текстов, которые с некоторыми подробностями показывают нам, каким образом ученые нагуа рационалистически представляли себе божество, мы займемся другими документами, предварительный анализ которых считаем необходимым, поскольку в них имеется своеобразная проблематика относительно метафизического познания и божества. Это значит, что философы нагуа не только высказывались относительно того, что считали высшим и божественным первоначалом, но, как об этом свидетельствуют тексты, сомневались и интересовались существованием и природой божества и потусторонности.

{[197]} См. сказанное во «Введении» при анализе источников, где отмечалась ценность этой книги и раскрывалось ее содержание. Даваемый нами перевод представляет собой большую часть главы VII (inic chicóme Cap.) текста нагуа и взят из палеографического издания, опубликованного В. Леманом в его «Sterbende Cotter und Christliche Heilsbotschaft», Stuttgart, 1949, p. 100—107.

{[198]} Номера, стоящие перед различными строками, относятся к разделению текста нагуа, сделанному В. Леманом в его издании «Бесед».

{[199]} В этой строке ясно указывается на обряд, совершаемый при произнесении клятвы. Так, Саагун пишет: «Затем касались пальцами земли, подносили их ко рту и лизали, и так, произнося клятву, ели землю» (Sahagún fray Bernardino de op. cit., t. I, p. 273).

{[200]} «Colloquies у doctrina...» (Ed. W. Lehmann), p 100—106 (пр. I, 20).

{[201]} Lehmann W., op. cit., p. 103 (прим. 2). Следует добавить, как интересный факт, что слова нагуа, высказываемые тламатиниме — ин ок иогуайя (когда была еще ночь), сходны со словами, которыми индейцы, информаторы Саагуна, много лет спустя (около 1560 года) начали рассказывать тот же самый миф о создании пятого Солнца в Теотигуакане (см. «Textos de los informantes, ed. facs. de Del Paso», vol. VI. fol. 180). Это еще раз подтверждает наше утверждение, что индейцы обладали исключительной способностью дословно запоминать традиции и легенды, которые они, изучали в Калмекак или в Телпочкалли.