Философия нагуа - [17]

После Гумбольдта справедливо упомянуть по крайней мере лорда Кингсборо, который в своих «Antiquities of Mexico» (Лондон, 1830—1848) сделал доступными для основных библиотек мира многие индейские кодексы в изумительной репродукции.

Однако, несмотря на такое число работ и публикаций, мы вынуждены признать, что для установления первых попыток специфического изучения того, что составляет нашу тему: философия нагуа, — нам необходимо обратиться почти к концу XIX века.

Ороско и Берра

Дон Мануэль Ороско-и-Берра был первым, кто в своей «Хронике хроник», как назвал Икацбалсета его «Древнюю историю и историю завоевания Мексики», посвятил целую книгу исследованию мифов и мысли нагуа, включая и изложение их философских взглядов{[64]}.

Исходя главным образом из космогонических идей, изложенных в «Ватиканском кодексе А 3738», он дает миф о Солнцах, рассказывает о происхождении светил и богов, о веровании в Тлокэ Нагуакэ и в Омейотл или о божественной двухзначности. Занимается идеями нагуа о земле, небесах, Луне и Солнце. Он утверждает, что «мексиканцы, кроме небесных тел, поклонялись четырем элементам». Относительно взглядов на происхождение различных народов, входящих в Империю Meхикатл, Ороско приписывает мексиканским философам моногеническую концепцию, выраженную в форме мифов. Рассказывая для ¡подтверждения этой идеи легенды об Ицтакмихкоатл «Змее белых облаков» и ее шести сыновьях, он пишет: «Это та форма выражения, с помощью которой мексиканские философы признавали, что все народы империи, каковы бы ни были, их этнографические различия, происходят от единого корня»{[65]}. Сравнивая затем образ мыслей ацтеков с пифагорейским, он говорит, что для тех и других «подлунный мир был ареной бесконечной битвы между жизнью и смертью... это область четырех элементов: земли, воздуха, воды и огня, которые благодаря своим соединениям, разъединениям и беспрерывным преобразованиям производили все те частные явления, которые предстают перед нами»{[66]}.

Не вступая в дискуссию по поводу правомочности сравнения ацтекской мысли с пифагорейской философией или с индийской мыслью, как делает Ороско и Берра, мы можем, однако, утверждать, что в этих попытках содержится по крайней мере намерение показать ценность и общечеловеческий смысл идей нагуа. К сожалению, Ороско и Берра не знал текстов и поэм нагуа., собранных Саагуном и еще не изданных в то время, иначе, учитывая его компетентность и историческую подготовку, он мог бы оставить нам первое настоящее обобщение философской мысли нагуа.

Чаверо

Несколько лет спустя после опубликования «Древней истории и истории завоевания Мексики» Ороско-и-Берра появилась очень важная работа Д. Алфредо Чаверо, в которой тема философии нагуа представлена еще более отчетливо. Название этой работы, написанной Чаверо для первого тома труда «Мексика сквозь века» (1887){[67]}, довольно схоже с названием работы Ороско и Берра — она называется «Древняя история и история завоевания». Вторую и третью главы первой книги Чаверо посвящает изложению мифов и религиозных идей народов нагуа, четвертую — тому, что он называет «философией нагоа». Чтобы дать представление об интерпретации Чаверо мысли нагуа, приведем несколько выдержек, характеризующих его точку зрения:

«Относительно этого уже достаточно ясно говорит теогония нагоа, однако довольно известные писатели заблуждались, приписывая этой расе всевозможные совершенства. Так, они без колебания утверждают, что первые племена, и даже толтеки, были деистами. Однако их космогония говорит обратное. Они представляли себе бытие, называемое Ометекутлщ но этот творец представлял собой материальный элемент — огонь, и творение имело место благодаря материальному действию Омейкуалицтли. Творящее бытие, Айамиктлан, было вечным, однако неуничтожимой продолжала оставаться материя огня. Боги — это четыре материальных существа, четыре светила... Для объяснения возникновения человека они прибегли к материальному действию огня на земле, символическому браку Тонакатекутли и Тонакасигуатл. Никогда не выступает даже идея о духовном бытии. Нагоа не были деистами, нельзя утверждать также и то, что их философия подобна азиатскому пантеизму. Это был лишь материализм, основанный на вечности материи. Их религией было знание четырех светил, так же как и их философия была материалистичной»{[68]}.

О концепции потусторонности нагуа он добавляет следующее:

«Как бы мы ни стремились идеализировать племена нагоа, мы вынуждены согласиться, что дорога мертвых и их гибель в Миктлане обнаруживают явный материализм»{[69]}.

И, наконец, в качестве вывода из концепции Чаверо можно привести высказывание, имеющее, пожалуй, отрицательный и пессимистический характер:

«Сколько бы мы ни старались доказать, что нагоа имели великую философию, были деистами и придерживались концепции бессмертия души, во что мы раньше верили, мы вынуждены, однако, признать, что их цивилизация, вытекающая из той социальной среды, в которой она развивалась, не достигла такой высоты. Их боги были материальны; вечный огонь представлял вечную материю; люди были детьми, созданными их отцом — Солнцем и матерью — Землей; фатализм представлял собой философию жизни...»{[70]}