Философия - [75]

Поэтому и смысл жизни человеку открывается лишь тогда, когда он осознает свою божественную сущность, поймет, что его действительное Я есть частица Бога. И понимание этого, считает Толстой, избавляет человека от тягостного душевного состояния, которое он неизбежно ощущает из-за незнания истины о смысле жизни. Эту истину, подчеркивает Толстой, открыл людям Христос, и она едина для всего человечества. Поэтому нужно соединиться всем. Необходимо научить всех людей установить Царство Божие на земле, торжество всеобщего блаженства, имеющего нравственную основу. Понять суть этого Царства может каждый, ибо оно есть внутри каждого. Царство - это есть тот Дух, который дает начало всему и открывает возможность всеобщего блаженства. Путь к нему доступен всем. Нужно лишь познать пять основных заповедей Христа, проникнуться ими.

Церковное учение затемняет понимание этой истины, мороча людям головы ненужными догмами и таинствами. Иерархи церкви не поняли учение Христа, живут телесными интересами, для обеспечения которых и устроили то, что называется церковной жизнью, отмечает Толстой. Этим обусловлена его непримиримая критика официальной церкви.

Наиболее полно нравственную позицию Толстого раскрывает его учение о непротивлении злу насилием. Толстой исходил из предположения, что Бог установил в мире закон Добра, которому должны следовать люди. Сама по себе человеческая природа естественно благостна, безгрешна. И если человек творит зло, то только по незнанию закона Добра. Добро само по себе есть разумное, и лишь оно ведет к жизненному благополучию и счастью. Осознание этого предполагает "высшую разумность", которая всегда хранится в человеке. В отсутствии такого выходящего за рамки повседневной жизни понимания разумности и заключается зло. Понимание добра сделает невозможным появление зла, считает Толстой. Но для этого важно

183

"пробудить" в себе высшую разумность путем отрицания обычных представлений о разумности повседневной жизни. А это вызывает душевный дискомфорт переживания людей, ибо всегда страшно отказаться от привычного, видимого ради необычного, невидимого.

Отсюда активное обличение Толстым зла и лжи реальной жизни и призыв к немедленному и окончательному осуществлению добра во всем. Важнейшим шагом в достижении этой цели является, по убеждению Толстого, непротивление злу насилием. Для Толстого заповедь непротивления злу насилием означает безусловное нравственное начало, обязательное для исполнения всеми, закон. Он исходит из того, что непротивление не означает примирение со злом, внутреннюю капитуляцию перед ним. Это особый вид сопротивления, т.е. неприятия, осуждения, отвержения и противодействия. Толстой подчеркивает, что, следуя учению Христа, все деяния которого на земле были противодействием злу в его многообразных проявлениях, необходимо бороться со злом. Но эту борьбу следует полностью перенести во внутренний мир человека и осуществлять ее определенными путями и средствами. Лучшими средствами такой борьбы Толстой считает разум и любовь. Он верит, что если на любое враждебное действие отвечать пассивным протестом, непротивлением, то враги сами прекратят свои действия и зло исчезнет. Применение насилия по отношению к ближнему, которого Заповедь требует любить, лишает человека возможности блаженства, душевного комфорта, считает Толстой. И наоборот, подставление щеки и подчинение чужому насилию только укрепляет внутреннее сознание собственной нравственной высоты. И это сознание не сможет отнять никакой произвол со стороны.

Это учение Толстого отличают непоследовательность, абстрактность, противоречивость, и не случайно оно критиковалось такими мыслителями, как И. Ильин, Е. Трубецкой, Н. Бердяев, С. Франк. Они считали, что Толстой допускает ошибку в самой постановке проблемы, игнорируя основные условия возможности такой постановки. Это - наличие подлинного, а не абстрактного зла, правильность его восприятия, сила любви, практическая необходимость пресечения зла.

Отсутствие хотя бы одного из этих условий, замечает Ильин, делает неверными и вопрос, и ответ.

184

Толстой не раскрывает содержание самого понятия зла, которому не следует противиться. И поэтому идея непротивления носит абстрактный характер, существенно расходится с реальной жизнью. Толстой не хочет видеть разницы в прощении человеком своего врага ради спасения своей души и бездеятельностью государства, например по отношению к преступникам. Он игнорирует, что зло в своих разрушительных действиях ненасытно и что отсутствие противодействия только поощряет его. Заметив, что отпора нет и не будет, зло перестает прикрываться личиной добропорядочности и проявляет себя открыто с грубым и нахальным цинизмом.

Все эти непоследовательности и противоречия вызывают определенное недоверие к позиции толстовского непротивления. Оно приемлет цель преодоление зла, но делает своеобразный выбор о путях и средствах. Это учение не столько о зле, сколько о том, как не следует его преодолевать. Проблема не в отрицании противления злу, а в том, всегда ли насилие может быть признано злом. Эту проблему последовательно и четко Толстой решить не сумел.